Пока тихо скулит, стягиваю с ее волос резинку, избавляясь от этого ужасного хвоста. Смахнув со щеки слезу, заглядываю в искаженное гримасской лицо и сквозь слезы пеняю:
— Чумазая… Рита…
Утерев кулаком нос, выдавливает:
— Где?
Помогаю обтереть мокрые щёки и след от кетчупа в уголке рта. Ее щуплые плечи подрагивают, за время нашей разлуки она прибавила пару сантиметров, но все равно маленькая по сравнению с другими детьми своего возраста.
— Не реви, — прошу сдавленно, поглаживая по голове.
Просто жду, пока весь перенесенный за последние сутки стресс превратится в осознание.
— У тебя волосы совсем отрасли, — проводит ладошкой по лежащей у меня на плече косе.
— И тебе такую отрастим, — обещаю, поднимая глаза на Ксюшу и Эмина.
Застыв с немного подвисшими лицами, наблюдают за этой киношной сценой, предпочитая оставить при себе комментарии. Включая бортпроводницу, которая улыбается, сложив перед собой руки.
Возможно, в их понимании эта сцена должна была быть более прозаичной, но на свете существует не так много людей, которым я могла бы открыть душу. Точнее говоря, он такой один…
— Эмм… по коням? — засунув руки в карманы джинсов, Эмин рассматривает Риту с удивлением и любопытством.
Мы не похожи. Настолько, насколько это возможно.
Глядя на него с не меньшим любопытством, моя сестра хлопает глазами.
— Это Рита, — объявляю, вставая на ноги.
— Кхм… Эмин, — представляется, раскачиваясь на пятках.
Смущенно опустив глаза, сестра нервно дергает лямку своего рюкзака.
— Давай, помогу, — подергав за верхнюю ручку, Ксюша предлагает снять рюкзак.
Улыбаюсь ей, потому что быть такой тихой моей сестре обычно не свойственно.
Она устала и молчит всю дорогу до Сити. Прижавшись к моему боку, смотрит в окно, пока старенькая «тайота» Эмина везет нас домой.
Пока я думаю о том, как, черт возьми, сказать своему волшебнику о том, что не смогу приехать через две недели! Как сказать ему о том, что помимо меня и нашего ребенка, в его жизни появится еще один человек…
Боже, во всем этом бедламе нам не хватает только собаки или кошки, чтобы привычная жизнь господина Геца окончательно перевернулась с ног на голову. Не знаю, какой он видит свою жизнь. Я бы обязательно спросила, если бы в прошедшие сутки могла пообщаться с ним по-человечески, а не урывками.
Он был уставшим, и меня злит то, что я не могу участвовать в его жизни, хотя в мою он залез с руками и ногами.
Втянув в себя воздух, смотрю в окно.
В дневной час-пик улицы выглядят привычно загруженными. Людьми, машинами и всем тем, что непременно станет для Риты культурным шоком, как только она отомрет. Ксюша и мой ассистент того же мнения, поэтому мы едем в полной тишине.
Достав из кармана куртки свой новый телефон, тот, по которому могу связаться с Ромой в любое время дня и ночи, кладу подбородок на макушку сестры и делаю совместное селфи.
Покусав губы, изучаю свое лицо, понимая, что даже близко не выгляжу беспечной. Стерев фотографию, делаю еще одну, только на этот раз улыбаюсь. Полное отсутствие макияжа дерьмовый признак того, что после свидания с унитазом у меня не было времени заниматься макияжем. По крайней мере, я набрала почти три килограмма и не выгляжу голодной. У меня румянец и вполне здоровый вид как для человека, который всю прошедшую ночь подыхал от тоски в огромных и пустых люксовых апартаментах.
Отправляю фотографию с припиской “спасибо”, понятия не имея, когда мне ответят.
“Я ничего не сделал”, — читаю, когда на горизонте возникают знакомые небоскребы.
— Черта с два… — шепчу, поглаживая пальцем экран.
Он выполнил мое желание, и ничего не потребовал взамен. Я знаю, что он не любит менять свои планы. Это я поняла давным давно. Но он сделал так, как нужно мне! Потому что… ему не плевать на меня и на то, чего я хочу. Если это проявления его “влюбленности”, что ж, прекрасно.
— Смотри… — встрепенувшись, Рита тычет пальцем в окно.
Бросив взгляд на Сити за окном, пишу:
“Мы собираемся есть пиццу и смотреть твой огромный телевизор”
“У тебя достаточно денег для нормальных развлечений”, — тут же получаю ответ.
“За это тоже спасибо”, — печатаю я.
“Я не Робин Гуд и не Санта-Клаус. Так что прекрати нести эту хуйню прямо сейчас”, — всплывает на дисплее.
“Почему я не могу сказать тебе спасибо?!” — тычу по кнопкам, не понимая, что, черт возьми, его так взбесило!
“Потому что я не сделал ничего особенного”, — повторяет он.
Хорошо! Если ему хочется так считать!
Невыносимый… просто невыносимый…
“Иногда мне хочется тебя ударить”, — тычу по кнопкам, и это, черт возьми, правда!
“Многим хочется”
“Сказать почему?”
“В другой раз”, — получаю лаконичный ответ.
Закрыв глаза, откидываю голову на спинку сиденья и тихо смеюсь, наконец-то чувствуя прилив сил впервые за весь этот сумасшедший день.
Глава 29
— Вот эти монеты — это бонусы, ага? — слышу за спиной приглушенный голос Эмина.
Ответ Риты тонет в вое моторов игровых гоночных картов, который летит из колонок домашнего кинотеатра, и от этого воя вибрирует воздух.
Достав из духовки противень с пиццей, смотрю на него морщась.
Мои кулинарные способности далеки от идеальных, но мне было необходимо чем-то занять руки, потому что два часа назад я написала Роме о том, что мне нужно с ним поговорить. Он ответил, что «будет доступен» через пару часов.
Откладывать этот разговор на потом все равно что насыпать в свою постель сухих хлебных крошек. Тем более, у меня появляется странная привычка вываливать на него все и сразу, ничерта не оставляя на завтра.
Задев пальцем горячий край противня, шиплю и трясу рукой. От голода текут слюни. Мой организм ни на секунду не дает забыть о том, что “нас теперь двое”. Это ни к чему, потому что я и так ни на секунду об этом не забываю. Я принимаю свои таблетки с какой-то остервенелой скурпулезностью, поминутно соблюдая инструкцию. Не думала, что могу быть такой скрупулезной, но ради своей фантастической “ноши” готова на что угодно!
Подставив руку под струю холодной воды, оборачиваюсь через плечо.
Моя растрепанная сестра в компании вездесущего ассистента осваивает принципы работы игрового джойстика. Сидя на полу перед плазмой в полстены и сложив по-турецки худые ноги в цветных лосинах, она погружена в процесс. Не могу сказать кто владеет вниманием Риты больше — громадная плазма или ее инструктор, потому что глядя на него она забывает моргать.
