— Да? — поражаюсь тому, что он выглядит бодрым и энергичным, а ведь время у него давно заполночь. — А мне показалось вечность… — брякаю первую попавшуюся глупость.
— Что за проблема? — возвращает нас в исходное, складывает на животе руки.
Чертя пальцем кружки на одеяле, печально сообщаю:
— Я не смогу приехать до конца месяца…
Его умный каменный лоб прорезают морщины.
— Что-то с ребенком?
— Нет, — нахожусь тут же.
Прижимаю к животу одеяло, будто это хоть как-то может ему помочь.
То, что Рома впервые назвал нашего ребенка “ребенком” вызывает шквал эмоций под ребрами. Будто только после этого наш ребенок стал для меня окончательной и бесповоротной реальностью. Весь сегодняшний день стал для меня реальностью только после того, как я рассказала об этом дне ему, Роману Гецу.
Слегка выгнув брови, он ждет ответа.
Вздохнув, поясняю:
— У меня есть младшая сестра.
— Здорово, — отзывается.
Не зная, как объяснить то, что чувствую, просто говорю:
— Я обещала, что мы встретим Новый год вместе. Я не могу ее кинуть. Я обещала… она поживет здесь, со мной, ты же не против? — смотрю на него виновато.
Повернув голову, он смотрит куда-то в сторону, и это выглядит так, будто моя проблема ему совсем не по душе. Но ведь мне она тоже не по душе! Увидеть его живого и настоящего становится целой гребаной проблемой, будто он существует где-то в параллельном измерении.
— Ром… — зову тихо. — Я обещала. Она очень ждет. Я ее полгода не видела… я…
— Юля, — переводит глаза на камеру. — Просто убедись, что к концу месяца все твои документы будут готовы, — проговаривает с напором.
Пытаюсь моргать, но веки стали неподъемной тяжелыми, поэтому его слова долетают до меня сквозь полудрему.
— Когда ты чего-то хочешь, ты хочешь это сразу? Так? — спрашиваю еле слышно.
— Если ты говоришь о себе, то да… — слышу, не открывая глаз. — Спи, — велит он в догонку.
— А ты? — бормочу.
— Я плохо сплю.
Плохо?
— До завтра, волчонок.
Его голос тонет вместе с моим сознанием, и я уже не уверена в том, что мне это не снится.
Впервые за целую вечность я просто сплю.
Глубоко и так, будто весь мир наконец-то оставил меня, мать его, в покое!
Будто кто-то отодвинул его от меня рукой.
Нет, не кто-то…
“Рома…”, — зову, скатываясь в теплую трясину сна.
Настойчивый звонок в дверь случается будто через секунду после того, как мои неподъемные веки коснулись друг друга, но, когда я разлепляю глаза, город вокруг меня все также ломится со всех сторон, только теперь он освещен серым утренним светом. К тому же, я ошиблась. На семьдесят втором этаже можно увидеть “пушистые снежинки” за окном. Они кружат за стеклом и ударяются о него под порывами ледяного ветра.
— Твою мать… — выстанываю, обреченно выбираясь из-под одеяла и, подхватив с пола футболку, пулей отправляюсь в ванную.
В этот момент мне хочется разбить на голове господина Геца тарелку. За то, что наградил меня ребенком.
Глава 28
— Чо за паника?
Скосив глаза на Эмина, продолжаю вышагивать вдоль шестиместной секции аэропортных кресел.
Усевшись по центру, парень юзает дисплей своего телефона. Не получив от меня ответа, снова ныряет в телефон. Расслабленный и немного взъерошенный, будто не спал пару ночей.
В последние сутки мне начинает казаться, что этот развеселый брюнет — супермен. На его фоне я чувствую себя несостоятельной. Может так оно и есть, но когда я озвучила свою мысль его боссу, тот быстро поставил все на свои места, сообщив, что у меня “нет нужных навыков, вот и все”. Нет нужных навыков, чтобы делать работу, подобную той, что делает его “помощник”. Нет нужных навыков, чтобы за сутки организовать перелет десятилетнего ребенка с другого конца, черт возьми, страны!
Не знаю, существуют ли задачи, которые могли бы притормозить этого парня. Сидящая рядом с ним Ксюша косится на него с не меньшим подозрением. Вытянув перед собой обутые в угги ноги, делает вид, что точно так же поглощена своим телефоном, а когда парень ловит на себе ее вороватый взгляд, прячется за воротником шубы.
Изобразив на лице иронию, Эмин смотрит на часы.
Смотрю на табло над своей головой, сжимая и разжимая кулаки.
Встав с кресла, он выпрямляется и потягивается, говоря:
— Пора.
Порывшись в кармане рюкзака, вручает мне большую бумажную табличку, на которой красными буквами отпечатано: “Маргарита Акулова”.
Двигаясь в зону для встречающих, не могу успокоить приливы, которые атакуют горло, заставляя его сжиматься.
Ни одному члену своей маленькой миссии я не могу объяснить того, как важен для меня этот день. И человека, с которым я бы хотела разделить каждую секунду этого момента со мной нет!
Залы аэропорта переполнены. Подпирающие новогодние праздники сделали его похожим на муравейник. Выставив перед грудью табличку, вытягиваю шею, боясь пропустить в толпе своего пассажира. Пока мимо проходят посторонние люди с утомленными лицами и редеет толпа, чувствую на плече руку Ксюши, а когда вижу одетую в красную форму стюардессу, сердце начинает радостно стучать.
— Вон она! — взвизгиваю, глядя на Эмина. — В серой куртке…
— Давай… — забирает у меня табличку, поднимая ее вверх над нашими головами.
Прижав к груди кулак, наблюдаю за тем, как в толпе мелькает знакомая бледная мордашка. Держась за руку стюардессы, Риты смотрит вокруг расширенными от испуга глазами. Мне хочется стонать, до того она перепуганная. Она никогда не выезжала за пределы города. Черт… она даже на автобусе никогда не ездила! Ее светлые волосы собраны в жидкий неряшливый хвостик, за спиной рюкзак, на груди поверх свитера табличка с информацией для всех участников процесса. Чем ближе она становится, тем отчетливее понимаю, что не смогу отправить ее назад, а когда ее испуганные глаза находят меня и начинает дрожать подбородок, я понимаю это окончательно и бесповоротно.
Боже…
Шагая на деревянных ногах навстречу сестре, с отчаянием понимаю, что организовать перелет и оформить опеку — это совсем не одно и то же. Даже моих скудных “навыков” хватает на то, чтобы понять — это совсем не одно и тоже, и одному черту известно, сколько времени это займет!
Сорвавшись с места, Рита отпускает руку стюардессы и, расталкивая людей, несётся ко мне. Сев на колени, открываю для неё руки и шатаюсь, когда повисает у меня на шее.
Знакомые запахи ударяют в нос. Запах ее одежды, волос. Знакомые и забытые запахи дома, о котором не хочу вспоминать.
