спасибо и на том — странно было бы ждать от утренней газеты, набор и печать которой осуществлялся еще ночью, каких-то слишком уж уникальных подробностей. Вряд ли даже самый пронырливый писака успел бы что-то толковое разузнать за пару имевшихся до сдачи номера часов.
Допил чай — бросил в взгляд на часы, стрелки показывали половину десятого — сполоснул кружку. Пошел в спальню, поднял брошенный предыдущей ночью прямо на пол смокинг — ему такие мелочи навредить уже все равно не могли, — достал из внутреннего кармана переданный дядей Альбертом конверт.
Вернулся на кухню, бросил его на стол. Достал из портсигара папиросу, подкурил, затянулся. Еще раз поставил чайник на плиту. Что-то внутри Найдена подсказывало, что ничего хорошего в переданных бумагах его не ждет. Только очередная пачка геморроя.
Мелькнула малодушная мысль просто сжечь бумаги и сбежать ко всем демонам. Куда-нибудь за океан, в колонии туда, где его никто никогда не найдет. Благо в творящейся прямо сейчас неразберихе сделать это будет не так сложно.
Засвистел чайник, выдёргивая мужчину из омута тяжелых мыслей. Найден налил в кружку с заваркой кипятка и, подвинув немного колченогий — ох уж эти съемные квартиры — табурет, сел к столу.
Вздохнул, разорвал конверт, взял лежащий на вершине стопки одиночный лист бумаги. Это оказалась короткая записка от Альберта, в которой он пояснял, что именно находилось в конверте.
— «Вероятно я должен был сообщить тебе раньше…» — Найден быстро пробежал глазами по тексту, где Альберт вкратце пересказывал уже известную ему историю рокового завещания предыдущего монарха. — «Если это письмо попало к тебе, то вероятно меня уже нет в живых. Мой вариант завещания лежит в тайнике, ниже я приложу инструкции, как его забрать. Однако, есть вероятность, что Максим доберется до него первым, а может уже добрался, с ним я даже вероятность пыток не исключаю. Поэтому возможно тебе пригодятся контакты генерала Розена, у которого третий экземпляр завещания. Возможно, к тебе, как главному пострадавшему от свершившегося тогда предательства, он будет более благорасположен».
Дальше шли отдельным пакетом способы связи с личными агентами Альберта, инструкции по лучшему их применению, списки «сочувствующих» в Парламенте и органах центральной власти. Весьма обширные списки, вероятно, служба безопасности многое бы отдала за обладание данной пачкой документов. Плюс номера и пароли от тайных обезличенных счетов в банках Поруссии и соседних стран континента. Контрразведчик основательно подготовился к своей смерти, постаравшись сделать так, чтобы его дело было продолжено, а зависящие от него люди смогли как-то жить дальше.
Найден затушил в пепельнице папиросу, подкурил следующую. В голове шумело от обилия информации и одновременно от ее нехватки. Нужно было срочно связаться с кем-то, кто мог прояснить ситуацию со вчерашним нападением и дальнейшими политическими последствиями этого события.
Достал лист бумаги и писчий прибор, подумал немного и набросал не слишком длинное письмо генералу Розену. Предложил пустить завещание «в дело» ну или в крайнем случае — выкупить документ. Поставил подпись: Виктор Найден (бывш. принц Виктор Грифич). Давненько он уже не подписывался старым именем, однако имелись у мужчины определённые сомнения, что отставной генерал спустя пятнадцать лет сможет вспомнить подаренную Виктору от королевских щедрот новую фамилию.
Вообще-то были определенные сомнения в том, что в условиях надвигающейся войны, письмо сможет достичь своего адресата. С другой стороны, пока военную цензуру еще не вводили, за сохранность написанного можно было не слишком волноваться. Королевская почта была одним из немногих государственных учреждений, к которому в массе своей вопросов ни у кого не возникало. Великое множество почтовых отправлений — каждый из примерно сорока миллионов жителей Поруссии в среднем отправлял по 2–3 письма в неделю, плюс всякая коммерческая и государственная переписка, которая это число легко умножала на два — достаточно шустро передвигалась по стране и находила своего получателя не позже четырех-пяти дней с момента отправки. Например, в Александрии — столица, конечно, всегда была таким себе государством в государстве, но все же — почту разносили шесть раз в день. По городу письмо доходило вообще за сутки. Если повезет конечно.
Сложил письмо в конверт, указав произвольный обратный адрес и выдуманную фамилию. А в строку «получатель» вписал правильный адрес и слегка подкорректированное имя: «мадам Рузен». В таком деле все же лучше перебдеть. Найден не слишком хорошо разбирался во всей этой шпионской кухне, но точно знал, что на почте есть свой «стоп-лист» имен и фамилий, которые автоматически перенаправляли письма службе безопасности. Работало оно опять же зачастую через пень-колоду, попробуй вылови одно из нескольких десятков нужных имен, когда через тебя ежедневно проходят сотни тысяч писем. С другой стороны, разумную предосторожность никто не отменял.
Принялся составлять послание Екатерине с просьбой прояснить ситуацию, сложившуюся после минувшей ночи во властных эмпиреях — благо контакты для связи были получены прошлым вечером — когда в дверь опять постучали.
— Свои шеф, — не дожидаясь вопроса «кто там», гость продублировал стук голосом.
Щелкнул замок — на пороге стоял высокий мужчина лет тридцати с худым, вытянутым, немного лошадиным лицом. Клетчатый костюм-тройка, кепка той же расцветки, в руках кожаный чемоданчик. На первый взгляд — типичный приказчик из тех, что уже сделали первый шаг к собственному делу. Или не слишком преуспевающий доктор частной практики, в пользу последнего говорили круглые сползшие на самый кончик носа очки. Одет скорее добротно, чем дорого и со вкусом — полиция в десяти случаях из десяти просто пройдет мимо, не обратив внимания.
— Заходи, Мишель, — мотнул головой Найден, пропуская гостя мимо себя. — Чай будешь?
— Не откажусь, с самого утра на ногах, во рту ни крошки, — длинный поставил чемоданчик на пол прошел в кухню. — А где Зайвен? Уже умотал куда-то что ли?
— Петеру не повезло предыдущим вечером. Поймал пулю, — покачал головой Виктор и вкратце пересказал собеседнику историю их вчерашних приключений.
— Вот это да… — Худощавый мужчина с совершенно неподходящим его внешности именем осенил себя круговым знамением. — Пусть его душа будет покойна в божественных чертогах.
— Ну да, — хмыкнул Найден. — На Зайвене столько смертей висит, что, боюсь, не видать ему божественных чертогов как своих ушей. Тебе, кстати, тоже. Да и мне, пожалуй.
— Не говори так, шеф, — Мишель покачал головой, — небеса милостивы, они примут всех.
— Ну да, ну да, — как в человеке может сочетаться полнейшая отгороженность и презрение к человеческой жизни с редкостной в эти времена набожностью, Виктор
