послушаю все об этом в другой раз. А пока тебе это не понадобится.
Рука, которой он обхватил мое запястье, отпускает его и скользит между нашими телами, убирая пистолет. Я не вижу, что он с этим делает, но когда его рука возвращается к передней части моего тела, его уже нет. Он прижимается к моему животу, притягивая мое тело, чтобы сократить разрыв между нами, прижимая меня к себе спереди.
Мое сердце колотится в груди, когда я чувствую жар его тела напротив своего, его маска касается моего уха. Мой разум мечется, разрываясь между ситуацией, в которой я нахожусь, и странным очарованием присутствия Дэра. В нем есть что-то притягательное, чего я не могу объяснить, и это одновременно нервирует и завораживает.
Он слегка стонет:
— Я скучал по твоему телу, прижатому к моему, Малышка.
Воспоминания о том, как они утешали меня, и как их тела прижимались к моему прошлой ночью, проносятся в моей голове. Я была слишком поглощена горем, чтобы протестовать, и воспользовалась всем утешением, которое они мне предложили, это даже затронуло что-то глубоко внутри меня, что они оставили до того, как я проснулась этим утром.
— Что было прошлой ночью? — Тихо спрашиваю я, выражая часть замешательства, которое преследовало меня с тех пор, как я проснулась.
Его рука сжимается на моем горле.
— Ты была расстроена. Ничто не могло нас разлучить. — Его тон настолько прозаичен, как будто для них быть рядом со мной — обычное дело.
Его рука, лежащая на моем животе, движется вверх по моей груди, его пальцы в перчатках расстегивают верхние пуговицы моей рубашки. Жар охватывает меня от ощущения его пальцев, скользящих по моей груди, но я удивлена его следующим действием. Вместо того чтобы воспользоваться моментом, он зацепляет пальцем цепочку моего ожерелья и вытаскивает ее вместе с кулоном.
— Я рад, что ты все еще носишь его. Не прячь это.
Мое сердце бьется еще быстрее, когда я чувствую, как рука Дэра в перчатке ласкает кулон между моих грудей.
— Как ты это нашел? — Мне удается спросить, мой голос слегка дрожит. — Что это вообще значит для тебя?
Его пальцы останавливаются:
— Это что-то значит для тебя, и это самое главное.
Я издаю разочарованное рычание, чувствуя, что они всегда говорят загадками, никогда не давая мне прямого ответа.
— Неужели ты никогда не можешь быть просто откровенным? Что такого во всех этих загадочных ответах?
Он хихикает, звук отдается эхом по моему телу.
— Дорогая моя, жизнь полна тайн, — говорит он.
Я прищуриваюсь, но у меня нет сил спорить дальше. Вместо этого я решаю затронуть кое-что, что беспокоит меня с сегодняшнего утра.
— Ты все еще не ответил на мой предыдущий вопрос. Как долго ты наблюдаешь за мной? — Требую я, пытаясь установить хоть какой-то контроль в этой ситуации.
Пальцы Дэра в перчатках возобновляют нежную поглаживание кулона, и он, кажется, на мгновение задумался.
— Дольше, чем ты думаешь, — наконец загадочно отвечает он.
Я стискиваю зубы, внутри меня нарастает разочарование.
— Это мне ни о чем не говорит. Я заслуживаю знать правду.
Он наклоняет голову, почти ласковым жестом прижимаясь своей головой к моей.
— Возможно, однажды ты узнаешь все, что ищешь. Но сейчас сосредоточься на настоящем.
Я раздраженно фыркаю, чувствуя, что натыкаюсь на кирпичную стену каждый раз, когда пытаюсь получить от него ответы.
— Хорошо. Но просто знай, что я не остановлюсь, пока не раскрою правду обо всем, включая тебя.
Дэр хихикает, от этого звука у меня по телу пробегает дрожь.
— Я и не ожидал от тебя ничего меньшего, Малышка.
Он отпускает мое горло и мягко разворачивает меня лицом к себе, его руки скользят вниз по моим рукам, чтобы взять мои запястья в свои руки в перчатках. Его хватка крепка, когда он сжимает мои запястья одной из своих рук. Он поднимает другую руку, потирая большим пальцем помаду на моей нижней губе, мои губы автоматически приоткрываются.
— Хочешь знать, что я подумал, когда увидел твои губы такими? — спрашивает он, его черные глаза полностью сосредоточены на моих губах.
— Что? — Я задаю ему вопрос в ответ. На этот раз он влияет на меня больше, чем обычно, и я должна списать это на все эмоции, которые я испытывала в последнее время, которые начинают овладевать мной.
Он снова напевает:
— Что я не могу дождаться, когда увижу, как этот цвет размазывается по моему члену.
Желание захлестывает меня при его словах, и я чувствую, как вспыхиваю от возбуждения. Я пытаюсь высвободить свои руки из его хватки, но он усиливает хватку, удерживая меня на месте.
— Отпусти меня, — умудряюсь сказать я, мой голос слегка дрожит.
Он наклоняется еще ближе, его маска касается моего лица.
— Мы никогда тебя не отпустим, никогда снова.
Я не могу унять дрожь, которая проходит по моему телу от его слов, и я знаю, что он чувствует это. Он выпрямляется, слегка отодвигаясь назад.
— Если я позволю тебе продолжать пользоваться этим, — он поднимает мои запястья, и я, прищурившись, смотрю на него, — Ты поклянешься, что не попытаешься прикоснуться к нашим маскам сегодня вечером?
Я тщательно взвешиваю его предложение, в моей голове роятся противоречивые мысли. С одной стороны, я ничего так не хочу, как добраться до их масок и раскрыть секреты, которые они хранят. С другой стороны, я понимаю, что никогда не добьюсь этого, пока они не успокоятся.
— Я клянусь не прикасаться к вашим маскам сегодня вечером, — отвечаю я, надеясь, что мое согласие, по крайней мере, предоставит мне некоторый уровень свободы.
Дэр хмыкает, но, кажется, удовлетворен моим ответом. Он отпускает мои запястья, позволяя мне снова пользоваться руками. Я сгибаю пальцы, чувствуя покалывание от возвращающегося кровообращения.
— Хорошая девочка, — говорит он, его пальцы двигаются, чтобы слегка коснуться моей щеки.
— Где твоя вторая половина? — Спрашиваю я, пытаясь думать о чем угодно, кроме чувства, которое охватывает меня от его похвалы.
— В соседней
