очередной радиограмме Кулатову предписывалось:
«…с соблюдением строжайших мер безопасности, через источника, пользующегося полным вашим доверием, восстановить связь с Агаповым-Клюгером и обеспечить получение от него информации, касающейся деятельности ГФП 31 2, а также мер командования 1 7-й полевой армии вермахта и 3-й румынской армий, по организации обороны Крыма.
Пароль для связи с Агаповым-Клюгером: «Дядя Коля благодарит за поклон». Отзыв: «Я жду его в гости».
Об этой работе, проделанной контрразведчиками в самые сжатые сроки, Аганин не знал да и не мог знать. В его положении ничего другого не оставалось, как только ждать и надеяться, что рискованный план использования Кожухару для восстановления связи с Центром ему удастся. Каждый раз, выходя в город, Ибрагим с волнением ждал, что к нему обратятся и произнесут долгожданные слова пароля: «Дядя Коля благодарит за поклон». Шли дни, в положении разведчика ничего не менялось.
Пора золотой осени в Крыму закончилась. Небо нахмурилось, и заморосило холодными дождями. Суровый скалистый лик вершин Ай-Петри скрылся под снежной шапкой. Первые заморозки сковали в ледяных объятиях горные озера и речушки. Море все чаще штормило. Свирепый северный «степняк», налетавший из мрачных ущелий, сметал с улиц городов и поселков Южного Крыма жухлые листья, листовки оккупационной власти и пригоршнями швырял в лица редких прохожих и комендантских патрулей. Унылый осенний пейзаж изредка оживляли стаи перелетных птиц, поздно вставших на крыло.
Под стать погоде было настроение и у Ибрагима. Еще одни сутки земного ада, в котором он находился десятый месяц, подходили к концу. Кабинеты команды пустели, сотрудники потянулись в гостиницу и на ужин. Он сложил документы в сейф, когда в дверь постучали и на пороге возникла уборщица Шикина. Переминаясь с ноги на ногу, она боялась посмотреть в глаза немцу, в ее голове не укладывалось, что лощеный, надменный офицер на самом деле является советским разведчиком. Наконец Вера решилась назвать пароль. В первое мгновение Ибрагим не поверил своим ушам, а затем ринулся к девушке и заключил ее в объятия. Он снова вернулся в боевой строй военных контрразведчиков.
После того как Вера покинула кабинет, Ибрагим закрыл дверь на ключ и занялся составлением донесения в Центр: зашифровал сведения о штатной структуре ГФП 312, ее наружной команды в Старом Крыме, их кадровом составе. После ужина он поднялся к себе в комнату общежития, извлек из тайника в ножке стола старые записи, в них содержались данные, собранные за время службы в артиллерийском полку и относящиеся к системе береговой обороны Керчи, спрятал оба донесения в катушке ниток и с нетерпением ждал следующей встречи с Верой. На нее она пришла с заданием от резидента Кулатова, в нем Ибрагиму предлагалось сосредоточиться на сборе данных, раскрывающих систему обороны 17-й полевой армии вермахта и группировки румынских войск.
В течение двух следующих недель Ибрагим под предлогом обмена опытом и координации в работе с другими наружными командами ГФП 312 объехал Феодосию, Судак, Белогорск, Приморское и Кировское. Собранные в поездке материалы зашифровал и на очередной встрече вручил Вере. Следующее задание Кулатова касалось деятельности гитлеровских спецслужб: ГФП, абвергруппы 302 и их агентуры, внедренной в подполье и партизанские отряды. Выполнить его, несмотря на все усилия, Ибрагиму не удалось, к агентурной картотеке, никто, кроме Циммера и его заместителя Ланге, доступа больше никто не имел. Попытки найти следы агентов в документах, поступающих в канцелярию из других наружных команд, также ничего не дали, их имена и фамилии скрывались за кличками. Ибрагим потерял было надежду добыть эти сведения, и здесь помог случай.
3 ноября 1943 года сотрудников команды, в их числе и его, вызвали на расширенное совещание германских спецслужб, действующих на территории Восточного Крыма. После завтрака Ибрагим вместе с Циммером Ланге и вторым заместителем Вольфом выехал в Феодосию. Там к ним присоединились начальники трех других наружных команд и штабная верхушка ГФП 312 во главе с фельдполицай-комиссаром Отто Раушем.
Совещание проходило в здании контрразведки. Открыл и вел его начальник абвергруппы 302 капитан Бруно Вечорек. Вслед за ним Рауш, Циммер и другие выступающие говорили о неизбежном обострении обстановки в связи с приближающимся главным большевистским праздником — 7 Ноября. В этот день они, и не без основания, ожидали активизации деятельности советского сопротивления, особую озабоченность вызывала ситуация в Керчи, Феодосии, Старом Крыму и горных районах.
В выступлениях Вечорека и его подчиненных не звучали фамилии, но назывались клички агентов-провокаторов, внедренных в подполье и партизанские отряды. Некоторые из них сумели проникнуть не только в низовые звенья советского сопротивления в Феодосии и Старом Крыме, а и подобрались к его руководящему ядру. В заключение Вечорек призвал присутствующих выполнить возложенную на них высокую миссию — очистить тылы вермахта от бандитов.
Возвращаясь в Старый Крым, Ибрагим в пол-уха слушал разговор Циммера с Ланге и Вольфом, изредка вставлял слово и мысленно возвращался к выступлению Вечорека. Агенты абвера, внедренные в подполье Старого Крыма и партизанские отряды, представляли серьезную угрозу. До 7 ноября оставалось всего четыре дня, а до совместной операции ГФП 312 и абвергуруппы 302 и того меньше — три. Ибрагим мысленно торопил время и водителя, чтобы успеть попасть в команду до окончания рабочего дня и предупредить Веру о грозящей опасности. Ему повезло. Он успел перехватить ее на выходе из команды, и на этом везение закончилось. Вера ничем не могла помочь, связник, имевший выход на Кулатова, бесследно пропал. В поисках выхода она предложила организовать встречу с давней подругой Алиме Абденановой. В прошлом активная комсомолка, добровольцем отправившаяся на фронт, она, по мнению Веры, могла быть связана с партизанами. Оказавшись в безвыходном положении, Ибрагим согласился, оставшееся до встречи время провел как на иголках.
С трудом дождавшись, когда кабинеты команды опустели, а сотрудники отправились кто в общежитие, кто на ужин в ресторан, он переоделся, вооружился пистолетом, двумя гранатами и вышел в город. Покружив по узким улочкам и, не обнаружив слежки, Ибрагим направился к старой мельнице, прежде чем войти, забрался в развалины бывшего склада и несколько минут внимательно вслушивался в зыбкую тишину. В тихое журчание воды вплетались шелест сухой травы, писк крыс, ничто не говорило о возможной засаде.
Ибрагим бросил взгляд на часы; стрелки показывали 20.51, достал из кармана куртки пистолет, пробрался на мельницу, по щербатым ступенькам поднялся на второй этаж и затаился. Назначенное время истекло, когда со стороны реки
