меня красными от недосыпа глазами.
— Хотелось бы в это верить, — проговорил я и с трудом подавил зевок. — Возьми Демьяна и оттащи трупы в тенёк к забору, да накрой их чем-нибудь, а то вонять будут на солнце. Шут его знает, когда мы от них избавимся.
— Будет сделано, — кивнул крепыш, призывно махнул Демьяну и вышел вон.
Я посмотрел на серых от усталости охранников и сказал:
— Один бдит, а остальные спят.
Мужики закивали, а я поднялся по лестнице и столкнулся в коридоре с Василием, который ещё пару часов назад перетащил тело отца в одну из комнат этого этажа и положил на кровать.
— Поля всё нет? — выдохнул он, глядя на меня опухшими глазами, сверкающими на помятом лице со следами подушки. Похоже, парень успел перехватить с полчасика сна.
— Ага. Видать, он покинул особняк, когда было нападение.
— Дома его тоже нет. Я телефонировал мачехе. Она в истерике, рыдает безостановочно. Грозится приехать, но я её отговариваю. Вдруг мятеж ещё не подавили?
— Может, и подавили. Надо телефонировать отцу Романовой или графу Врангелю. Они точно должны знать, что нынче происходит в городе.
— А Поль? Думаешь, его убили? — сглотнул парень.
— Ну-у-у, — замычал я и пожал плечами. — Даже предположить не могу. Попробуй поискать его возле особняка. На улице вроде бы тихо.
— Так и сделаю, — решительно проронил Лебедев и потопал по ступеням.
Я же зашёл в кабинет, где увидел мирно дрыхнущую в кресле Алевтину и улыбающуюся Романову.
— Никита, я телефонировала папеньке, и он сказал мне, что восстание подавлено. Бунтовщиков столько, что они не помещаются в тюрьмы. А кого-то до сих пор ловят. И говорят, что в некоторых посольствах устраивают обыски — дескать, бунт случился не без участия иностранцев.
— Отлично. А то я как раз хотел ему телефонировать, — улыбнулся я и опустил свой зад на стул. — Выходит, пока можно вздохнуть с облегчением. Второй раунд откладывается, а может, его и вовсе не будет.
И хоть я говорил вполголоса Алевтина всё равно стала недовольно плямкать во сне губами, а потом и вовсе испуганно вытаращила глаза, когда на рабочем столе принялся трезвонить телефонный аппарат.
— Хосподи! — выдохнула перепуганная девица, схватившись за сердце. Её рука легла на внушительную грудь, заставив Романову метнуть на неё недовольный взгляд. Да, её округлости уступали в размерах тому, чем природа щедро наградила Алевтину.
Я же метнулся к аппарату, взял трубку и хрипло выдохнул:
— Шипицин слушает.
— Никита, голубчик, ты не пострадал от того безобразия, что творилось ночью? — ввинтился в ухо обеспокоенный голос Сафронова.
— Нет, со мной всё хорошо, сударь. А как ваши дела?
— Да я, признаться, ничего и не заметил. С вечера выпил немного и буквально только-только узнал какие ужасы произошли.
— Крепкий у вас сон, богатырский, — усмехнулся я, прекрасно понимая, что под «выпил немного» скрывается «нализался до беспамятства», потому и проспал восстание.
— Да, есть такое дело, — не уловил моей иронии мужчина, кашлянул в кулак и добавил: — Я ведь ещё вот почему телефонирую. Граф Чернов дожидается меня возле парадной. В Чернолесье надобно уже ехать.
— Так рано?! — изумился я.
— Ага. Граф, ежели честно, немного не от мира сего. И его даже не пугает то, что по городу могут шляться всякие недобитки.
— Ясно, — мрачно выдал я, прикидывая стоит ли встреча с Черновым такого риска. Стоит! Конечно, стоит! — Сударь, задержите немного графа. Я скоро прибуду.
— Жду, — отрывисто выдохнул Анатоль и положил трубку.
— Это был Сафронов? — поняла Романова.
— Именно он. Граф Чернов уже возле его дома.
— Тогда надо поспешить, — решительно выдала девушка.
— Вы всё-таки отправляетесь со мной? Это может быть опасно.
— Не опаснее, чем сегодняшняя ночь, — вскинула она голову.
— Тоже верно, — ухмыльнулся я, скользнув взором по решительной мордашке дворянке. Она точно не отступится, даже если я сейчас скажу ей, что в Чернолесье нас ждут опьяненные кровью восставшие, оседлавшие медведей-людоедов.
Романова победно улыбнулась и вместе со мной спустилась на первый этаж, где я растолкал спящего прямо на полу кучера и сказал:
— Всё, выспался. Иди за мной. Ты мне нужен…
— Ага, — просипел тот и вытер ниточку слюны, свешивающуюся из уголка рта.
— А ты, — глянул на дежурившего охранника, — остаёшься за старшего. Мне с сударыней нужно побывать в Чернолесье.
— Не опасно ли, ваше благородие?
— Опасно, но уж больно дело важное, — проговорил я и вышел из дома, сопровождаемый Романовой и сонно трущим глаза кучером.
— Всё, почти управились, сударь! — крикнул мне вспотевший Гришка, натягивая на кучу трупов чехол от автомобиля. Раскрасневшийся Демьян ловко помогал ему, орудуя перепачканными в чужой крови руками.
— Молодцы! Орлы. А теперь оба идите за мной. Нам нужно найти транспорт и добраться на нём до Чернолесья, но сперва заглянуть к моему преподавателю, — проинформировал я их и безрадостно глянул на карету Романовой. Мятежники превратили её в груду хлама, а лошадей куда-то увели. Твою мать! Придётся пройтись по соседям и что-то прихватизировать.
Я открыл калитку, вышел на улицу и увидел ещё с десяток трупов, а также Василия. Он застыл в нескольких десятках метров от меня и неотрывно глядел на… Поля. Несмотря на расстояние, я сразу узнал младшего Лебедева. Его руки и ноги были привязаны к прутьям забора, голова безжизненно лежала на груди, а слипшиеся от крови и грязи волосы облепили череп.
— Это его пропавший брат? — сдавленно спросила за моей спиной Романова, прижав к губам ладошку.
— Угу, — угукнул я, подошёл ближе и увидел, что пареньку выкололи глаза, а весь его сюртук украшали тёмные пятна и дырки от пуль.
Восставшие не сразу убили Поля, а сперва ради забавы использовали его в качестве мишени. Вот блин… Даже этот моральный урод не заслуживал такой смерти. Мне искренне стало жаль парня, но уже ничего нельзя было сделать. Ужас заставил его подумать, что особняк стал ловушкой, потому-то Поль и убежал из него. На что он рассчитывал? Что восставшие не заметят его? Или не признают в нём дворянина?
Сокрушённо покачав головой, я стал вместе со своими спутниками обходить соседние дома в поисках транспорта. И вскоре мы обнаружили машину. Пусть и с разбитыми
