и не собиралось тебя жрать? Может быть, – он бросил хитрый взгляд в сторону Кондора, – оно пыталось показать тебе путь? Или оберегало? Или…
Он ласково погладил девушку по плечу, та дернулась, словно ей было неприятно, и попыталась еще глубже спрятаться в кресле. Чужую руку с плеча, впрочем, она сбрасывать не спешила.
– Что еще я должна знать? – спросила Мари сдавленно.
– Как видишь, я не шутил про призраков, – Ренар улыбнулся ей так, что говори они о чем-то другом, о чем-то, что не заставляет воздух искрить от напряжения, то, пожалуй, можно было бы подумать, что он пытается флиртовать.
– Спасибо, – голос Мари почти сорвался. – Теперь я боюсь спать одна.
Она не сразу поняла, что именно сказала, а когда поняла, то покраснела. Ренар моментально отстранился, скрестив руки на груди, и придал себе серьезный вид.
Кондор знал его достаточно долго, чтобы понимать: у Ренара точно вертелась на языке шутка, емкая и бьющая в цель. Но он держался. Видимо, его симпатия к леди была совершенно искренней.
– Прекрати, пожалуйста, – глухо попросил Кондор, когда понял, что это может закончиться слезами и хлопнувшей дверью.
Мари посмотрела в его сторону с искренней благодарностью, даже не вспомнила, что весь день демонстративно обижалась – справедливо, но слишком нарочито – за вчерашнее.
– Молчу. – Ренар поднял руки ладонями вверх. – Был не прав, заткнулся и молчу.
– Если леди страшно оставаться одной, – Сильвия заговорила так внезапно, что теперь дернулись они все, – я останусь в ее покоях сегодня ночью. Первое столкновение с потусторонним пережить непросто, – продолжила она, глядя на Мари – та повернула голову, и их взгляды встретились. – И меня это совершенно не затруднит.
– Я не… – сопротивления Мари хватило ненадолго. – Спасибо, – с явным облегчением выдохнула она. – Спасибо огромное!
Сильвия кивнула с поистине аристократической грацией.
– Если этот вопрос улажен, – сказала она, переводя взгляд со своей госпожи на Кондора, которого за господина не признавала и не пыталась этого скрывать. – То я оставлю вас улаживать другие вопросы. Приятного остатка вечера.
Она тихо и неспешно вышла из зала, пройдя его весь, и исчезла в тайной двери, открывающейся в переплетение внутренних, предназначенных для прислуги коридоров. Серебряный поднос в ее руках блеснул напоследок, поймав оранжевый отсвет каминного пламени.
Если бы Мари была чуть более наблюдательной… Даже не так: если бы Мари знала, на что обращать внимание, куда смотреть и что искать, радость от того, что ночью Сильвия собирается сторожить ее сон, погасла бы быстрее, чем свечной огонек под колпачком. Кондор почувствовал укол вины за то, что снова водит гостью за нос, беззастенчиво пользуясь ее невежественностью, и нахмурился.
– Если этот вопрос улажен, – с какой-то почти искусственной веселостью сказал Ренар, подхватывая упущенную нить беседы. – Может быть, стоит уладить другие вопросы? Что еще ты хочешь знать, милая? – Он сел на подлокотник ее кресла и осторожно взял девушку за руку. – Если ты действительно хочешь что-то еще сейчас узнавать, конечно.
Он посмотрел на Кондора без тени веселости на лице и еле заметно покачал головой.
То ли это значило – не вмешивайся, не делай хуже. То ли – отстань от самого себя. То ли что-то еще. Кондор решил на всякий случай промолчать и не мешать.
– Для долгих разговоров явно не время. – Ренар вернул свое внимание Мари. Он все еще держал ее руку в своей и рассматривал ладонь так, словно пытался найти в переплетении линий ответы на вопросы. Лицо девушки было таким же растерянным, как ее мысли, спутанные и полные пугающих теней. – Уже поздно. Ты устала. Ты испугалась. Ты столкнулась с тем, с чем не стоило бы сталкиваться, ты…
Он говорил ей что-то еще, успокаивал, как разоравшегося от страха ребенка, которого нужно было уговорить довериться и показать палец с занозой. Мари согласно кивала, шмыгая носом, потому что очень хотела расплакаться, но сдерживала себя.
– Ты выспишься. – Ренар сжал ее ладонь в кулачок, будто бы прятал в ней что-то. – И завтра будешь готова…
– Я боюсь, – плаксиво сказала она, сощурилась, смаргивая слезы, и пояснила ровнее: – В смысле, я боюсь засыпать.
– Попроси у господина мага волшебное зелье. – Улыбка Ренара была тонкой и хитрой. – Он не откажет.
Мари бросила на Кондора взгляд одновременно испуганный, злой и полный надежды. Она уже не была так уверена в себе и в желании что-то узнавать, но и паники, наконец, поубавилось. Кондор постарался не выглядеть рассерженным или хмурым.
– Вообще-то, – сказал он, поймав этот взгляд. – Я давал тебе кое-что для спокойного сна.
Она моргнула – и вспомнила.
– Точно.
– И очень надеюсь, – Кондор наклонил голову набок. – Что ты не успела выпить все, что там было.
– Конечно. – Мари рассеянно выдернула руку из хватки Ренара и, наконец, перестала вжиматься в несчастное кресло. – Я просто… не хочу больше никаких чар. Хотя бы не применительно ко мне. Если ты понял, о чем я.
Последнюю фразу она произнесла твердо и с еле заметной ехидцей в голосе.
Он не мог не понять.
– Могу предложить теплый брендивайн или травы на ночь, – ответил Кондор чуть более резко, чем стоило бы. Мари поджала губы и вздохнула так тяжело, что он снова почувствовал себя виноватым. – Прости. Я тебя понял. Больше никаких чар, если ты сама об этом не попросишь.
– Не попрошу, – упрямо заявила она, и Кондор лишь развел руками, признавая право леди упрямиться там, где не следовало бы. – И я хочу защиту от чар, если у вас такое возможно.
Защита от чар сама по себе предполагала чары, но Кондор не стал говорить об этом сейчас.
– Будет тебе защита от чар, – пообещал он.
– И знать, зачем я вам нужна, – добавила она таким тоном, словно решила, что нащупала слабину, а значит – может выторговать себе все что угодно и еще половину королевства.
Ее рука уже сама по себе сложилась в кулак на подлокотнике.
– Милая… – Ренар попытался погладить ее по волосам, но гостья отпрянула.
– У меня есть имя, – снова напомнила она, переводя взгляд с одного собеседника на другого. – Вообще-то.
– Конечно, ми… Мари. Прости, не удержался. – Ренар улыбнулся на яростный взгляд, направленный на него. Он легко встал и взял девушку за руку. – Я провожу тебя.
***
Отношения, которые связывали Кондора и богов, что Старых, что Новых, строились немного не так, как должно юноше из благородной семьи строить отношения с религией. То есть – без пиетета. Кто-то, не знавший истинное положение дел и далекий от колдовского ремесла, пожалуй, был бы неприятно удивлен тем, как легко ломаются
