– И слава богу, – сказала мама. – Я боялась, что ты потеряла свой лифчик в машине у Морелли.
– Мы в машине этим не занимаемся. Мы предпочитаем постель.
Мать держала в руке большой кухонный нож.
– Я убью себя, – заявила она.
– Меня не проведешь, – сказала я, наливая себе кофе. – Ты ни за что не убьешь себя в процессе приготовления супа.
В кухню, шаркая ногами, вошла бабушка, Волосы розового цвета и при полном макияже.
– Бог ты мой, – сказала мама. – Что дальше?
– Что скажешь по поводу цвета волос? – спросила меня бабушка. – Я купила этот ополаскиватель в аптеке. Надо им пользоваться как шампунем.
– Они розовые, – ответила я.
– Да, я тоже так решила. На этикетке написано «красный». – Она бросила взгляд на часы. – Мне надо поторапливаться. Луиза приедет с минуты на минуту. Я сегодня сдаю экзамен первой. Надеюсь, ты не обиделась, что я попросила Луизу отвезти меня. Я ведь не знала, что ты будешь здесь.
– Все нормально, – сказала я. – Дай им там прикурить.
Я сделала себе тост и допила кофе. Услышала, как наверху спустили воду в туалете, и поняла, что отец будет здесь через несколько секунд. У матери же был такой вид, будто она решала: а не погладить ли ей?
– Ну, – сказала я, спрыгивая со стула, – мне пора. Дела-делишки.
– Я только что помыла виноград. Возьми с собой, – предложила мама. – А в холодильнике есть ветчина для бутерброда.
* * *
Когда я подъехала к дому, я не увидела ни Хабиба, ни Митчелла, тем не менее я держала пистолет в руке. Машину я поставила в неположенном месте, чтобы сократить расстояние между ней и дверью черного хода, и по лестнице поднялась в квартиру. Добравшись до дверей, я сообразила, что у меня нет ключей, а Джо, уходя, запер квартиру.
Поскольку во всей вселенной я была единственной, кто не мог открыть дверь без ключа, мне пришлось попросить запасные у своей соседки, миссис Карватт.
– Прелестный день, не правда ли? – сказала она. – Совсем весенний.
– Надеюсь, сегодня здесь все было тихо? – спросила я. – Никаких громких звуков или посторонних мужчин внизу?
– Я никого не заметила. – Она опустила глаза на мой пистолет. – Какой милый «глок». У моей сестры есть «глок», так она его обожает. Я даже хотела выменять его на мой пистолет 45-го калибра, но как-то не решаюсь. Мой покойный муж подарил мне его на нашу первую годовщину. Да покоится его душа в мире!
– Как романтично!
– Конечно, я могла бы завести себе второй пистолет.
Я согласно кивнула:
– Пистолетов никогда не бывает слишком много.
Я распрощалась с миссис Карватт и вошла в свою квартиру. Прошлась по комнатам, проверила стенные шкафы, посмотрела, нет ли кого под кроватью и за занавеской в душе, чтобы убедиться, что я в квартире одна. Морелли сказал правду – в комнатах полный бардак, но незаметно, что что-то разбито или поломано. Мои гости не стали резать обшивку или вмазывать ботинком в экран телевизора.
Я приняла душ, натянула чистые джинсы и футболку. Слегка смазала волосы гелем и долго работала щеткой, чтобы получились естественные завитушки. В результате я стала выглядеть как нечто среднее между девушкой из Джерси и Бимбо из «Спасателей». С такой прической я показалась себе карлицей, поэтому я добавила туши на ресницы, чтобы как-то поправить общее впечатление.
Принялась было за уборку, но вскоре начала нервничать, чувствуя себя подсадной уткой. Не только для Митчелла и Хабиба, но и для Рейнджера. Шел уже десятый час.
Я позвонила Морелли в офис.
– Твоя бабушка вообще явилась домой? – спросил он.
– Да. Я не пришла от нее в восторг. Мне надо с тобой поговорить. Не мог бы ты встретить меня на ранний ленч в кафе «У Пино»?
После звонка Морелли я связалась с Лулой и спросила, не знает ли она что-нибудь о Моргане.
– С ним все в порядке, – сообщила Лула. – Но я не думаю, что эти парни, Хабиб и Митчелл, получат к Рождеству премию.
Я позвонила Дагу и сказала, что я еще немного подержу «Чероки».
– Да хоть вечно, – сказал он.
Когда я появилась в ресторане, Морелли уже сидел за столиком и уминал хлебные палочки.
– Хочу заключить с тобой сделку, – сказала я, выпутываясь из куртки. – Если ты расскажешь мне, что происходит между тобой и Рейнджером, я разрешу тебе оставить Боба навсегда.
– Господи, – потрясенно проговорил Морелли, – разве можно отказаться от такого предложения?
– У меня есть кое-какие мысли насчет этого дела Рамоса. Но, возможно, это моя фантазия. Я над этим уже дня три-четыре думаю.
Морелли ухмыльнулся:
– Женская интуиция?
Я тоже улыбнулась, потому что, как выяснилось, интуиция – самое надежное мое оружие. Я не умею стрелять, не могу слишком быстро бегать, а про карате знаю только из фильмов с Брюсом Ли. Но у меня здоровая интуиция. По правде говоря, большую часть времени я не знаю, что я, черт побери, делаю, но, если я следую своим инстинктам, в конечном итоге все получается нормально.
– Каким образом опознавали Гомера? – спросила я. – По зубоврачебной карте?
– Его опознали по побрякушкам и по обстоятельствам убийства. Зубоврачебную карту не нашли. Она таинственным образом исчезла.
– Вот я и думаю – а может, это вовсе не Гомера пристрелили? Никого из членов его семьи не расстроила его смерть. Даже если отец считает, что сынуля испорченный мерзавец, трудно поверить, что он мог так спокойно реагировать на его смерть. Затем я порыскала по дому Ганнибала и обнаружила, что там кто-то живет. Такой же комплекции, как Гомер. Я думаю, что Гомер скрывался в городском доме Ганнибала, потом убили Макарони, и он сбежал.
Морелли помолчал, пока официант ставил на стол заказанную пиццу.
– Вот что нам известно. Или, по меньшей мере, мы считаем, что нам известно. Гомер участвовал в торговле наркотиками, которой занялся Столле. Эта инициатива не понравилась парням из Нью-Джерси и Нью-Йорка, и люди начали выбирать – на чьей они стороне.
– Война наркоторговцев.
– Более того. Если член семьи Рамоса начал торговать наркотиками, значит, парни из Нью-Джерси могут торговать оружием. Никто не был в восторге от ситуации, поскольку она означала передел границ. Все нервничали. Настолько нервничали, что стало известно, будто Гомера заказали. Мы думаем, но не можем доказать, что ты права – Гомер вовсе не умер. У Рейнджера возникли подозрения с самого начала, а ты их усилила, когда рассказала, что видела Улисса на крыльце дома на побережье. Улисс никогда не покидал Бразилию. Мы думаем, что в том доме поджарили какого-то бедолагу, а Гомер спрятался в ожидании, когда его вывезут из страны.
