легла на панель.
И почему у меня такие странные руки? Эти короткие негибкие пальцы, эта плоть между ними… Так не должно быть.
Панель мигнула жёлтым, створки двери разъехались, и я вскрикнул, но голоса своего не услышал.
В каюте висел инопланетянин.
Он медленно вращался в воздухе и был очевидно мёртв. Просто на него как будто не действовала гравитация.
Вот он повернулся ко мне лицом. Но лица не было.
Вместо него была воронка.
— Нет, — прошептал я беззвучно.
Нет, это был не крикун.
И что-то огромное, страшное, как сам Кет, зашевелилось в памяти.
— Нет! — закричал я, не слыша своего крика.
«Почему ты идёшь задом наперёд?»
«Потому что я бегу от себя!»
И — звук. Из глубин памяти родился и зазвучал этот звук, сводящий меня с ума:
— У-у-у-ум-м-м-м-м-м! У-у-у-у-у-у-ум-м-м-м-м-м!
V
Я ворвался в общий зал и обнаружил Айка развалившимся на диване. Он без толку таращился на огромный экран, который крутил набивший оскомину документальный фильм о гибели нашей родной планеты.
Нам, созидателям, требовалась предельная концентрация на общем деле. Поэтому никаких развлечений на станции не подразумевалось. В общем зале можно было либо просто сидеть и болтать, либо смотреть пропаганду. Айк получал от последнего какое-то извращённое удовольствие.
— Командир! — отсалютовал он мне, не глядя.
— Что ты сделал? — рявкнул я на него.
Айк перевёл на меня взгляд. Между ним и мной повисла ментома серого отчуждения. Орать было бессмысленно. Айк принял решение где-то в глубине себя и не станет его менять.
— Полагаю, ты не про мой выбор фильма? — Айк не встал, но занял более приличное сидячее положение. — Полагаю, ты пришёл поговорить о сигнале, который я послал на «Афину».
— Ты не имел права так поступить! — Я всё же не мог удержаться от крика.
— Да ну? А вот устав станции — иного мнения.
— Плевал я на устав!
— А я — нет.
Он смотрел на меня, не мигая, и я чувствовал, что мне просто нечего возразить. Айк подготовился к этому разговору куда лучше, чем я.
— Чего ты добился? — прорычал я, сжав в кулаки свои руки, не приспособленные к этому совершенно. — Они пришлют комиссию, пришлют замену, нам придётся срабатываться заново…
— Пятёрка не просто так зовётся пятёркой, — оборвал меня Айк. — Вчетвером мы не потянем. Кто-то сможет, мы — нет.
— Нас пятеро! — заорал я.
Айк резко встал.
— Алеф больна! — впервые повысил он голос. — Ты проссал все безопасные сроки, и от Кета прошла волна.
Я вздрогнул.
— Её споры пробудились, дебил ты этакий! — Теперь орал Айк. — Нет пути назад, нет лекарства! Она умрёт не сегодня — завтра, и виноват в этом ты! — Его палец ткнулся мне в грудь. — Ты заставил всех нас поверить, что у тебя есть мозги, что ты знаешь, что делаешь. А в итоге Алеф была права. Ты — инфантильное дитя, не больше и не меньше. Ты вообще хоть раз в жизни видел чью-либо смерть? Я имею в виду настоящую смерть, а не в твоих выдуманных мирах! Готов спорить, что нет. Ты ведь до последнего не верил, что она может умереть. И сейчас не веришь, хотя тебе уже страшно до усрачки!
Я шагнул назад, и под колени мне ткнулся низенький столик. Я чуть не упал, но удержал равновесие. Айк подошёл ближе. Его носовые щели раздувались, как у нюхача, почуявшего добычу.
— Эта твоя битва с Кетом, где ты готов пожертвовать миллионами, лишь бы спасти жизнь миллиардам! — продолжал он. — Не смеши мои половые органы, Крейз! Как ты можешь понять, что такое смерть миллионов, если не можешь встретиться лицом к лицу даже с одной единственной!
— Айк, — послышался голос. — Сдай назад. Сейчас же.
Мы повернулись к двери и увидели в проёме Тайо.
— О, верный паж! — хохотнул Айк. — Что, будешь защищать его при любых раскладах?
— Он всё ещё твой командир, — сказал Тайо. — И он всё ещё мой друг.
Айк отшатнулся от меня, как от готовой взорваться бомбы. Сделал пяток шагов в сторону и остановился, сложив руки на груди.
— Я знаю, куда ты пойдёшь сейчас, — сказал он глухо. — В свою конуру. Запрёшься там и будешь дальше заниматься своей хернёй, сам себе пытаясь внушить, что это имеет какой-то смысл, что у тебя вот-вот получится, и ты всех спасёшь… Но Алеф тебе не спасти. Она тебе доверилась, и ты её убил. И когда — если! — ты поставишь ногу на отрубленную голову Кета, её призрак не придёт, чтобы простить тебя. Хочешь победить в войне? Наберись смелости — если вообще знаешь, что это такое, трусливый ты говна кусок, — и иди к ней. Посмотри ей в глаза. Почувствуй её последний выдох. И запомни. Хорошенько запомни, что будет с теми, кого ты тащишь вслед за собой!
* * *
Я вышел из зала и привалился спиной к закрывшейся двери.
— Хреново, — буркнул Тайо.
— А? — посмотрел я на него.
— Насчёт Алеф.
Наверное, в реальности я просто обратился в статую. Тогда как внутри меня кипела жизнь. Мысли упрямо выстраивались в цепочку.
Да, я облажался, как только мог. Хуже только окончательно просрать сроки и обречь мир на гибель без шанса на сражение. Но до этого ещё далеко.
Если подумать, что ещё мне нужно?
Многое. Логика стержня всё ещё висит. Чтобы добиться нужных результатов, я наворотил там слишком много слоёв. И в результате получилась монструозная машина, разобраться в которой не сумеет никто, кроме меня.
Хранители — пять кукол, помещённых на верхний ярус — предполагались всеведущими. Однако я не успел замкнуть на них порядка сорока процентов контуров. У них сейчас больше вопросов, чем ответов. Единственное, чем они отличаются от избранного с первого уровня — их вопросы основаны на большем знании, а значит, ответить на них практически невозможно.
Хранители знают, что их мир мёртв. И видят, как снова и снова появляются в стержне их сородичи, чтобы вести ту же войну, что и все остальные. Откуда?!
Как им ответить? Для них нет ответа. Но если тот же вопрос задаст мне Тайо, я отвечу, не задумываясь. Избранные «нашей» расы берутся из прошлого. Из того
