стеклянными и керамическими осколками. Из живота парня по имени Берт торчала рукоятка ножа. Его широко открытые глаза безжизненно смотрели в потолок. Мертвым, с выражением оцепенения на лице, он казался ужасно юным. Йонас Динкель стоял у стены. Он поднял руки, показывая, что сдается, и весь дрожал. Трое тяжелораненых турок лежали на полу в проходе. Один из них застонал и попытался встать. На месте левого глаза у него зияла дыра. Фабьен стало дурно. Она выбежала из магазина, упала на тротуар, и ее вырвало. Когда она снова поднялась, то увидела, что один из полицейских уводит Йонаса Динкеля, который чудом остался невредим.
— Это не мы, — всхлипывал он. — Пожар — это вообще не мы.
Она села и закрыла лицо окровавленными руками. У нее больше не осталось сил даже на слезы.
64
Леннард загнал машину на подземную стоянку в своем доме и поднялся в квартиру. По привычке он осмотрел комнаты, пытаясь понять, не наведывался ли кто-нибудь сюда в его отсутствие. Он бросил кое-какие вещи в дорожную сумку. Затем направился к квартире Фабьен предупредить, что должен уехать на пару дней.
Вспомнив, что она в это время на работе, Паули вышел на улицу и направился к цветочному магазину. Фабьен сидела на тротуаре, обхватив голову руками, и плакала. По ее плечу текла кровь. Магазин представлял жалкое зрелище. Неподалеку стояло несколько машин «скорой помощи», в одну из них санитары тащили на носилках раненого парня. Все это очень напоминало теракт. Он бросился к ней.
— Фабьен! Что случилось?
Она встала, позволила ему обнять себя и какое-то время ничего не говорила, просто рыдала. Леннард гладил ее, пытаясь успокоить, и терпеливо ждал, когда она заговорит. Ему бросился в глаза обугленный фасад жилого дома на противоположной стороне. Похоже, безумие докатилось и до их района.
Наконец она немного отошла и вкратце рассказала, что произошло.
— Пойдем, — сказал он. — Я отведу тебя домой.
Фабьен покачала головой.
— Мне нужно дождаться Хильду. Хозяйку. Она на оптовом рынке. Она… У нее будет шок, когда она увидит все это.
Плач возобновился с новой силой.
— Я… я пыталась остановить их, но…
— Извините, вы продавщица из этого магазина? — обратился к ней молодой полицейский. Фабьен склонила голову. Высвободившись из объятий Леннарда, она повторила свой рассказ. Полицейский внимательно слушал и делал по ходу пометки в блокноте. Затем записал ее имя и адрес и попросил прийти на следующий день в участок, чтобы уточнить детали.
Крик ужаса за спиной заставил их обернуться. Хозяйка Фабьен вылезла из фургона с надписью: «Цветы Герстнер», вбежала в магазин и недоуменно воззрилась на царивший в нем беспорядок. Фабьен подошла к ней.
— Хильда, мне так жаль…
Хозяйка посмотрела на нее глазами, полными слез.
— Фабьен! Ты ранена?
— Я в порядке.
— О, моя бедная Фабьен! Что случилось?
Леннард почувствовал себя немного лишним, когда Фабьен в третий раз начала свой рассказ. Он знал, что это глупо, но винил себя за то, что не оказался здесь вовремя. Этого могло бы и не случиться, если бы он выехал из Люнебурга всего на полчаса раньше. Вместо этого он плотно позавтракал с Евой…
— Не волнуйся, — ласково сказала хозяйка. Она казалась на удивление спокойной. — От вандализма я застрахована. Мы здесь все отремонтируем. Будет еще лучше, чем прежде, вот увидишь. А пока иди и отдыхай.
Она улыбнулась Леннарду.
— Ты хотя бы теперь не одна!
Фабьен еще раз обняла ее, а затем в сопровождении Леннарда отправилась домой. Хозяйка осталась беседовать с полицией.
— Что случилось с людьми! — воскликнула Фабьен, когда они сидели у нее на кухне. — Такое чувство, что вся страна сходит с ума!
— Думаю, есть люди, которых все это очень даже устраивает, — сказал Леннард. — Возможно, они затем и взорвали бомбу в Карлсруэ, чтобы добиться именно того, что творится сейчас: хаоса, ненависти и насилия. Я иду по следу одного из них.
Он жестом указал на дорожную сумку, стоящую рядом со столом.
— Мне нужно уехать на несколько дней. Пока не знаю, получится ли у меня выходить на связь.
Фабьен посмотрела на него широко раскрытыми глазами и побледнела еще больше.
— Леннард, — сказала она дрожащим голосом. — Ты в большой опасности!
Было в ее голосе что-то такое, отчего по спине у него пробежал холодок.
— Почему ты так думаешь?
— Тебе это покажется глупым, но… я чувствую нечто подобное.
Она пересказала ему сон, который видела прошлой ночью, незадолго до того, как дом напротив охватило пламя. Сон о картах Таро.
— Здесь что-то происходит, что-то плохое!
Она отставила кружку с чаем в сторону и взяла его за руку.
— Пожалуйста, Леннард! Что бы ты ни собирался сделать, не делай этого! Мне кажется, что карты пытаются предупредить меня о большой опасности! И ты — часть всего этого!
Он взглянул в ее карие глаза, все еще красные и опухшие от слез. Не было смысла объяснять ей, что это был всего лишь сон. Если он не отнесется к ее словам серьезно, она будет волноваться еще больше.
— Покажи мне карты, — попросил он.
В ее взгляде мелькнуло удивление. Она поднялась и принесла из спальни небольшую деревянную шкатулку с изящной резьбой, выбрала шесть карт и выложила их так, чтобы они образовали звезду.
— Объясни мне, что это значит, — попросил он.
— Здесь, в центре, находится Башня. Резкое, иногда катастрофическое изменение, разрушение существующего порядка.
— Карлсруэ.
Она кивнула.
— Пять карт вокруг нее каким-то образом связаны с этой историей. Рыцарь Жезлов — это страсть и власть, Королева Мечей символизирует разум. Эти два понятия могут быть противоположностями. Дьявол, ну, ты можешь догадаться, что он означает (хотя на самом деле в Таро нет чисто негативных или позитивных карт), он олицетворяет все, что тормозит нас и мешает нашему дальнейшему развитию: иллюзии и обманы, привязанность к порокам и вредным привычкам. Дурак олицетворяет наивность, беспечность и жизнерадостность.
Она криво улыбнулась.
— Это, судя по всему, — моя карта. А эта, Отшельник, думаю, это — ты, Леннард.
— Хорошо. Что это значит?
— Пока не знаю. Но у меня возникает очень нехорошее предчувствие, когда я вижу этот расклад. Здесь задействованы силы, которых мы не понимаем. Мы участвуем в событиях, важная роль в которых отведена Дьяволу.
— Фабьен, ты неслучайно вытянула эти карты. Они тебе приснились. Это голос нашего подсознания, отражение наших переживаний. И ты права: есть все основания прислушиваться к этому голосу. Ты и сама только что убедилась, что он — это не глупость. Но ведь мы не можем убежать
