Пип громко разрыдалась у нее на плече. Мать безостановочно гладила ее по голове, как в далеком детстве.
– Она говорит, что я не виновата, – выпалила Пип сквозь слезы. – Авария произошла не по моей вине.
– Конечно, не по твоей, – ласково проговорила мать. – Ты же знаешь.
– Она сама так говорит, – всхлипнула Пип.
– Кто, Пип? Приди в себя, объясни толком.
– Та женщина. Мать. Мать мальчика Робби. Так и говорит. Прислала письмо и в нем говорит…
– Так бы и сказала, – с облегчением произнесла мать, не требуя других объяснений. – Вот и хорошо.
Мать долго обнимала Пип, пока у той не прошла дрожь.
48
Проект «Уборка» набирал обороты, и Эвелин была очень довольна собой. Дел было еще невпроворот, комнаты, в которых она начала наводить порядок, еще далеки от совершенства, но улучшения сразу бросались в глаза. А еще она придумала, как притормозить свои интернет-покупки, поэтому пока что ей ничего не доставляли. Она скучала по коротким разговорам с доставщиком, но нашла им замену.
Теперь она выходила из дому.
Добредя до магазинчка в конце Хай-стрит, она купила молока и хлеба, вкусный кекс, а еще разговорилась с девушкой на кассе. Ее подмывало похвастаться, что она впервые за много лет вышла из дому и теперь сама покупает себе състное, но все-таки не стала делиться такой объемной информацией, а ограничилась дурацким комментарием на тему погоды, на который девушка ответила не более умно. После этого Эвелин ушла.
Это было потрясающе!
Николас, заглянувший к ней для привычной еженедельной проверки, лишился дара речи.
– Поможешь мне избавиться от всего этого? – спросила она племянника, уставившегося с разинутым ртом на гору черных пластиковых мешков. – Вот это пойдет на благотворительность, а это на выброс. Я бы сама попыталась, но…
– Конечно, конечно. – Он прилежно изображал энузиазм, но Эвелин увидела, как он помрачнел, поняв, сколько всего придется сделать. – Что тебя на это сподвигло?
– Я долго созревала, – честно ответила Эвелин.
Николас не возражал принять это за чистую монету. Он стал перетаскивать мешки в свою машину. Увозить их пришлось в несколько приемов.
У Пип вошло в привычку заглядывать к Эвелин по вечерам. Они пили какао и болтали про свою жизнь в Лондоне. Пип была на несколько лет моложе, чем была бы сейчас Скарлетт, тем не менее Эвелин трудно было обойтись без сравнений. Если бы Скарлетт осталась жить, то ее общение с матерью могло бы быть таким же: они бы с удовольствием болтали за кухонным столом, делились мыслями, идеями. С собственной матерью у Эвелин ничего подобного не получилось бы, но ей нравилось думать, что ее Скарлетт не помышляла бы о бегстве так навязчиво, как она.
Эвелин рассказала Пип о «Зиме тревоги нашей», об их с Брендой холодной квартире. Пип описывала случаи из своей юридической практики. Однажды, нахохотавшись до икоты (она поведала об одном неудачном телешоу со своим участием), Эвелин откинулась в кресле и облизнула губы.
– Как вы отлично знаете, Филиппа Роз, ничто уже не мешает вам вернуться к прежней жизни.
Она не хотела этого говорить и, когда эти слова были произнесены, пожалела о них. Общество Пип нравилось ей даже больше, чем она готова была себе сознаться. Но дальше молчать было нельзя: если она считала себя настоящей подругой Пип, то должна была быть честной с ней.
До Пип не сразу дошел смысл услышанного. Увидев ее непонимающий взгляд, Эвелин продолжила:
– Я про Лондон. Пора вам задуматься о возвращении. Знаю, вы любите свою работу и наверняка по ней соскучились. Уверена, коллеги тоже по вам скучают. Вам положено находиться в Лондоне. Чудесно, что вы побыли здесь и сумели преодолеть прежние предрассудки, но пора возвращаться в вашу настоящую жизнь.
Пип долго молчала и, держа обеими руками чашку с какао, смотрела в окно. Близилась середина лета, вечернее небо еще было озарено последними лучами заходящего солнца. Эвелин ждала. Если она чему-то научилась за свои семьдесят лет, то важности терпения.
В конце концов Пип повернулась к ней.
– Не могу, – произнесла она.
Эвелин ничего не сказала, но в воздухе повис очевидный вопрос, задавать его было излишне, Пип сама все объяснит.
– Мне страшно, – сказала та немного погодя.
– Чего вы боитесь?
– Сама не знаю. Всего сразу. Страшно, что не смогу работать, что опять расклеюсь. Страшно, что для меня уже не найдется работы, что моей карьере пришел конец, что я осталась одна, что не будет ни друзей, ни интересных встреч. Я боюсь водить машину, не водить тоже боюсь. Боюсь не справиться, боюсь, что придется снова сбежать домой. Вряд ли я вынесу все это во второй раз.
– Вы готовы к тому, что все это не позволит вам находиться на своем месте? – спросила Эвелин.
Пип пожала плечами.
– Где оно, мое место? Даже в этом я больше не уверена.
Эвелин вскинула бровь, это было самой выразительной реакцией. Они помолчали, послушали, как перекрикиваются чайки.
– Я всегда считала, что лучший способ есть слона – по кусочкам.
Пип не удержалась от смеха.
– Сколько вы съели слонов?
– Вы удивитесь!
– А как же вы? – спросила Пип. – Скоро ваш дом засияет как новенький. Пора подумать о новом проекте.
– Я нацеливаюсь на местный театр, – удивила сама себя Эвелин. Ее впервые посетила эта мысль. – Им наверняка нужны волонтеры для продажи билетов, работы с публикой, мало ли для чего еще.
– А как насчет выхода на сцену? – подхватила Пип. – Прямо под огни рампы?
Эвелин и этого не исключала, но не хотела забегать вперед, слишком долго в ее жизни ничего этого не было. Она даже не была уверена, что сможет выучить роль.
– Начну-ка я с продажи программок, – сказала она. – А дальше видно будет.
– Замечательная идея! – воодушевилась Пип. – Уверена, они с восторгом прибегнут к услугам профессионала. А я приду на вас посмотреть. Никогда не имела знакомых на сцене!
Эвелин улыбнулась. Вкус к жизни нарастал у Пип с каждой их встречей. Наблюдать это было отдельным удовольствием.
– А еще я хочу разыскать людей из своего прошлого, – добавила Эвелин. – Хотя не знаю, кто еще жив.
– Вы же не старая! – возмутилась Пип. – Если хотите знать, семьдесят – это новая…
– Шестьдесят девять, – поправила ее Эвелин и рассмеялась. – Первым делом хочу узнать, как там старина Тед. Я совсем потеряла его из поля зрения…
Пип открыла рот, чтобы кое-что сообщить, но передумала.
– Вы собираетесь подыскивать квартиру? – поинтересовалась Эвелин.
– Может быть, – ответила Пип уже более уверенно.
– Мне не дано увидеть Скарлетт взрослой, – сказала Эвелин. –
