Книга Алуим - Виталий Иконников

придурка поехать вместе с братом во время отпуска в Украину! Я даже венгерского не знал. Не язык, а улюлюканье индюков. Но я вытерпел. И ради достижения цели сделаю всё! Я буду сыпать аргументами, шантажировать, и если понадобится — по одному убивать твоих родственников. А потом доберусь до баб. Но перед тем как разделаться, трахну, раз уж ты сам не решаешься никому из них вставить. С кого мне начать? Подскажи. С Мальвины? Не-ет, лучше с невесты. Тем более она уже здесь.

Приподнимаюсь, со злостью выдавливая воздух сквозь зубы. Вот она, истинная суть паразита. Приняв безмятежный вид, он без резких движений начинает ковылять телом Лукаса к выходу. Тут дверь открывается, и в палату входит Татьяна.

— Привет, кисуля, — произносит Хамадиши, остановившись в метре от неё, после чего переводит взгляд на меня.

И терпение лопается. Встаю, в два шага подскакиваю к Лукасу и бью ему локтем в заклеенный пластырями нос. Второй раз за последние дни он отлетает и ударяется головой о спинку пустующей кровати, но сейчас я не способен остановиться. Забравшись сверху, начинаю сыпать ему в лицо удар за ударом. Убить! Убить двух в одном! Прости, Лукас. Ничего личного. Но убив тебя, я спасу больше жизней. И даже если эта мразь найдёт себе новое тело, к тому времени я окажусь в тюрьме. А значит, трогать Татьяну, Мальвину или кого-то ещё ему не будет никакого смысла…

— Скажу честно, это дело можно замять и не дать ему дойти до суда. Учитывая обстоятельства, вопрос, скорее всего, будет решён полюбовно. Но ваша главная проблема в другом: вы вините в произошедшей трагедии человека, который сам является жертвой. Возможно, авария нанесла его здоровью непоправимый вред…

Русые волосы, стриженые под каре, очки в белой оправе, прямые черты лица, тонкие губы с бледным оттенком помады. Бежевая кофта, чёрные брюки и туфли, на правой руке кольцо. Женщина-психолог с профессионально-внимательным взглядом ведёт со мной беседу, стараясь помочь мне увидеть и разобраться в проблеме. Она грамотно расставляет акценты, указывая на те или иные детали. Аккуратно подводит к своим умозаключениям, старается казаться союзником, исключая упрёки. А я в большей мере разглядываю её внешность, чем слушаю. Мне не интересно, что она говорит, ведь моя «проблема» придумана мной же.

— За что вы избили парня? — спросил невысокий щуплый милиционер во время дачи показаний в кабинете доктора в его же присутствии.

С невинно-растерянным лицом я рассказал им сон, в котором Лукас вывернул руль автомобиля влево, что и стало причиной аварии. Затем днём, выходя из палаты, он с сумасшедшим взглядом схватил Татьяну за карман её джинсов. Издав ехидный смешок, Лукас произнёс «Привет, кисуля», хотя прежде делал вид, что не знает русского. Татьяна пыталась отстраниться, но парень не хотел отпускать. Учитывая, что позапрошлой ночью Лукас подкрался ко мне и тянул руки к шее, всё это в совокупности вызвало вспышку гнева и желание защитить себя и Татьяну.

История склеена чётко, не придраться. Моим подспорьем было то, что Лукас опять не помнил, как поднялся с кровати. Значит, и опровергнуть ничего не мог.

— Вы понесли тяжёлую потерю. И я вас понимаю. Люди часто отказываются принять случившееся, начинают искать объяснение там, где его нет. Но вам нужно трезво взглянуть на ситуацию и жить дальше…

Нет, симпатичная женщина-психолог. Вы не знаете, что мне нужно. А вот я знаю. Осталось дождаться наступления вечера.

После нескольких ударов в лоб Лукас, пребывавший в нокауте, пришёл в себя. Я увидел его измученный взгляд и остановился. Нет, всё-таки я не убийца. Не в этот раз. В голове начала складываться картина дальнейших действий. Поднявшись, я подошёл вплотную к Татьяне, чтобы слова не услышал Хамадиши. Она настолько опешила от моей вспышки ярости, что до сих пор стояла как вкопанная.

— Принеси сальвию. Весь пакет, — прошептал на ухо. — И трубку. Найди где-нибудь.

— Зачем? — удивлённо спросила Татьяна и сделала шаг назад. В тот момент она боялась меня.

— Хамадиши, — произнёс я, не сводя с неё глаз. — Трубку и сальвию. Сегодня, — после чего вышел в коридор и позвал медсестру…

Меня перевели на два этажа ниже, в небольшую пустующую палату с двумя кроватями и одним окном. Посчитали, так будет лучше для всех. Хорошо, хоть замок на дверь не повесили. В тот день я попросил феназепама, хотел скорее уснуть. Долгая бессонная ночь в мучительных ожиданиях не входила в планы, ведь решение я уже принял. Пусть опрометчивое, опасное, бессмысленное, но принял. Оставалось дождаться нужного момента.

— Как вы сейчас себя чувствуете? — спрашивает психолог, подводя к концу свою лекцию.

— Лучше, — отвечаю коротко и сдержанно, чтобы не переигрывать.

— Хорошо, — она поднимается со стула. — Я приду завтра в половине второго. Продолжим нашу беседу.

— Спасибо, — так же сдержанно произношу я и, взглянув на высоко стоящее солнце, готовлюсь коротать время…

А вот и вечер!

Занять позицию… Приготовиться… Притворяемся!

Ложусь прямо, как оловянный солдатик, закрываю глаза, замедляю дыхание. Времени без пятнадцати одиннадцать, шторы задёрнуты, свет выключен. Слышу приближающиеся шаги. Я должен выглядеть спящим или дремлющим. Никаких признаков возбуждения или готовящейся агрессии.

— Как ты, буйный? — спрашивает улыбчивая девушка в белом халате, заглянув в палату. Медсёстрам явно поручили контролировать моё состояние и то, чем я занимаюсь. Весь день они приходят поинтересоваться, нужно ли мне что-нибудь, как самочувствие или просто с пустыми вопросами, а эта молоденькая ещё и отпускает различные шутки.

— Угу… — тихо мычу, не открывая глаз. Поначалу хотелось ляпнуть что-то типа «Лежу и скучаю по тебе», но ответная шутка могла вызвать у неё желание вернуться, чтобы посидеть, поболтать.

— Понятно, — протяжно произносит девушка и закрывает дверь. Прислушиваюсь. Шаркает дальше по коридору. Или идёт проверять, в каких палатах ещё горит свет, или в туалет. В любом случае она должна повернуть налево. И в этом мой шанс.

Скидываю пододеяльник, которым укрылся, несмотря на жару. Мне было нужно казаться спящим, а ещё так я не дал медсестре увидеть надетые спортивные штаны и рубашку. Тратить время на одевание сейчас непозволительно.

Встаю, в носках подхожу к двери. Надеть тапочки — подставить самого себя. Идти босиком значит наследить. Снова прислушиваюсь. Издалека доносится тихий женский голос, пауза, снова голос. За ним следует звук шагов… И тишина. Секунда, вторая, третья… Пора!

Выглядываю в коридор. Никого. Аккуратно закрываю дверь и на цыпочках семеню к лестнице. Она находится в стороне, противоположной той, куда ушла медсестра. «Лишь бы никто не вышел. Лишь бы никто не вышел». Волнуюсь. Сердце буквально выпрыгивает