голос, шепотом твердящий с маниакальным упорством:
…Дом, дом, дом, дом…
…Дом…
Часть вторая
Клыки
Глава 39
Макс
Будь я умнее, с самого начала бы понял: надо ждать беды.
Даже когда мы были знакомы всего несколько часов, Тисаане удавалось заставить меня пойти на уступки, прежде чем я успевал понять, что происходит.
«Я разрешу тебе войти, но только потому…»
«Можешь остаться переночевать. Только на одну ночь…»
«Не знаю, почему я тебе верю».
«Если ты пойдешь, я тоже пойду…»
Она всегда опережала меня на шаг, заставляя и меня сделать этот шаг. Она двигалась вперед решительно и неутомимо, несмотря ни на что. Как я мог не уследить? Хотя каждый шаг причинял мне боль, как мышцы, просыпающиеся к жизни после многих лет бездействия, но все равно казался правильным. Медленное, неуверенное, мучительное возвращение в нормальное состояние.
И все же я ничего не понял.
Ни тогда, когда согласился впустить ее в свой дом, в свой разум, в свое прошлое. Не насторожился даже тогда, когда осознал, что каждый раз в ее отсутствие ловлю себя на том, что собираю маленькие истории и примечательные случаи, как красивые камешки на пляже, чтобы показать ей при встрече.
Возможно, лишь капля осознания просочилась в мой тугой мозг в ту ночь, когда я стоял позади нее, едва касаясь и все же утопая в ее запахе, чувствуя лишь прикосновение ее кожи и стучащую в висках кровь.
Беда, Макс. Беда.
Но все это не шло в сравнение с тем, что я ощущал сейчас, пока беспомощно наблюдал, как она поднимается по ступеням к дверям Башни, и знал, что не могу ничего сказать или сделать, чтобы остановить ее.
Мог ли я с чистой совестью ее винить? Я пока многого не мог рассказать ей. Как иронично: именно те качества, которые заставили меня впустить ее в дом почти полгода назад – ее решимость, стойкость и целеустремленность, – те качества, которые заставили меня поверить в кого-то впервые за очень долгий срок… Именно они приведут к тому, что я ее потеряю.
Несмотря на все, я по-прежнему восхищался этими качествами и одновременно ненавидел их.
Только сейчас мне стало ясно: все предыдущие маленькие шаги привели нас прямиком к краю обрыва.
Я ничего не замечал, пока не стало слишком поздно.
– Скажи мне, что это не ее кровь.
Мой голос сорвался в безумный, отчаянный рык, который я сам с трудом узнал.
Какой же я слепец! Идиот!
Когда она ушла, я еще долго стоял, не сводя глаз с дверей Башни и сжав кулаки. Я ощущал себя шарфом с торчащей нитью – Тисаана взяла ее за кончик, и чем дальше она уходила от меня, тем больше распускалась вязка. По ощущениям минуло несколько часов, прежде чем я смог заставить себя пошевелиться. Когда мне это удалось, я вошел в Башню Полуночи, встал в вестибюле и принялся ждать. Ждать потребовалось долго.
Время шло. Привычная суета в Башнях постепенно редела, затихала. Я стоял, потом сидел, потом ходил, потом опять сидел.
Слепой идиот!
Когда двери главного зала открылись и оттуда выглянуло знакомое лицо, одного взгляда на Нуру хватило, чтобы почувствовать, будто из меня выжали все соки.
– Скажи мне, что это не ее кровь, – повторил я, схватив Нуру за руку.
Нура осмотрела себя, заметила красные пятна на белом жакете.
– Все в порядке. Просто она слишком волновалась перед первым договором крови.
Она произнесла фразы так, словно они должны были успокоить меня. Но на деле лишь подтвердила все мои худшие опасения.
– Договор крови? – просипел я.
Невольно я крепче сжал ее руку. Нура посмотрела на мои пальцы, потом на лицо и вздохнула:
– Пошли. – Кивком она пригласила следовать за ней по коридору.
– Нура, да помогут мне Вознесенные, если…
– Пойдем, потом сам все увидишь.
На один краткий миг, настолько мимолетный, что его сложно было даже считать прикосновением, она накрыла мою руку своей. Затем отстранилась и зашагала по коридору.
Договор крови. Будь он проклят.
Сначала казалось, что я забыл, как двигаться.
А потом я пошел за ней.
Нура вела меня по извилистым белым коридорам, пока мы не достигли неприметной двери, спрятанной вдали от шумных залов. Я догадался, что это ее жилище, только когда она открыла дверь и жестом пригласила меня внутрь. Комнаты были такими же чистыми, скудно обставленными и угнетающе безликими, как и все остальные помещения в этом проклятом месте. Белая мебель на белом полу на фоне белых стен.
Нура захлопнула входную дверь, пересекла гостиную, направилась в свою спальню и принялась расстегивать окровавленный жакет. Я остался стоять на пороге, разглядывая ее спину.
– Где она?
Вдруг еще оставалась надежда. Вдруг у меня еще есть время. Вдруг я все же ошибаюсь.
Нура подняла палец, указывая на потолок:
– Там, наверху. Приходит в себя.
Приходит в себя…
Следующие слова мне с трудом удалось протолкнуть через горло:
– Вы дали ей Решайе. Об этом вы собирались ее попросить.
Впервые я отважился высказал свою теорию вслух, и мне отчаянно хотелось ошибиться.
Но Нура ответила утвердительно.
Проклятье. Проклятье!
– Она прекрасно подходит, – продолжила Нура. – А нам сейчас необходимо это оружие. Мы на грани войны, которая может оказаться еще страшнее предыдущей.
Я не мог выдавить ни слова. Мне пришлось сжать кулаки, чтобы остановить дрожь в руках. Все лампы вспыхнули одновременно, и комнату залило неестественно-ярким светом.
Я еще никогда не чувствовал такой сильной злости и страха одновременно.
– Даже от тебя… – выдавил я. – Даже от тебя я не ожидал такого…
– Успокойся.
– Успокойся?
Комнату осветила еще одна вспышка.
– Это оружие нужно уничтожить, и ты это прекрасно знаешь.
– Оно слишком полезно.
Нура бросила на меня косой взгляд, вызвавший у меня приступ ненависти, – так живо он напомнил о той девушке, в которую я когда-то влюбился. Нам обоим только-только исполнилось двадцать лет, и мы были гораздо счастливее и глупее, чем сейчас.
– В этот раз все будет иначе. И Тисаану никто не заставлял принимать такое решение.
– Она ничего не знает.
– Она готова сделать все, чтобы спасти свой народ. Так что не важно, что она знает.
Нура была права. Я это понимал и поэтому ненавидел ее правоту еще больше. Потому что в свое время я поступил так же. Я тоже сидел в кабинете верховного коменданта, пока тот предлагал мне все, о чем я когда-либо мечтал. Эгоистичные, мелкие вещи. Свою душу я продал по дешевке.
По крайней мере, я заслужил свое наказание. Но Тисаана… Вознесенные, Тисаана и ее благие намерения.
Я не позволил себе задуматься; слова сами сорвались с моих губ.
– Я сделаю это! – в отчаянии выпалил я. – Вместо нее. Заберите оружие у нее и отдайте мне.
Нура уже расстегнула половину пуговиц на жакете, но тут замерла и медленно повернулась ко мне. На мгновение на ее лице проступила печаль, и при других обстоятельствах искренность этого выражения меня бы удивила.
– Ты же не всерьез это предлагаешь?
– Я готов хоть сейчас.
Я уже твердой рукой закатывал рукав,
