Кто из нас не мечтал бы о таком.
Тем не менее он записал этот пункт.
На несколько долгих секунд мы замолчали, и только тиканье часов эхом разносилось по огромному кабинету.
Я перевела взгляд на Зерита – тот откинулся на спинку стула и смотрел на меня с выражением доброжелательного ожидания.
– Ты закончила?
На столе перед ним лежали бумаги. Три покрытых чернилами листа с подробным перечислением всего, чего я хотела от жизни. Три листа хранили гарантии безопасности для моих друзей и шанс – хотя бы шанс – на лучшую жизнь для тысяч людей.
Три листа, которые возвращают меня в рабство.
– Это все мои условия.
Зерит встретил мой ответ легкой улыбкой, вертя ручку между пальцами:
– Превосходно. Наши условия просты. Ты немедленно получишь оружие. И как только вернешься после первой обучающей поездки в Трелл, будешь служить Орденам, пока идет война. Как только отпадет нужда в оружии и ты выполнишь свою миссию, его у тебя заберут, и ты будешь свободна.
Я нахмурилась:
– Слишком расплывчато. Войны могут длиться вечно.
Война, в клочья разметавшая мой народ, продолжалась почти сто лет. Я не собиралась добровольно записываться в бессрочное рабство.
– Мы намереваемся покончить с войной очень быстро. Именно поэтому мы хотим прибегнуть к твоей помощи.
– Если бы только наши намерения имели хоть какое-то значение.
– Справедливо, – рассмеялся Зерит. – Ну ладно.
На мгновение он задумался, а потом предложил:
– Семь лет.
– Четыре года.
– Ты должна понимать, что после такого списка, – он указал на листы на столе, – нам нужна уверенность, что мы получим желаемое. Нам придется сделать существенные вложения в тебя. Особенно если учесть, что ты вынуждаешь нас отказаться от запасного плана.
Он постучал пальцем по имени Макса в договоре.
Я старательно подавила поднявшуюся волну гнева. Ладно, тут ничего не поделаешь. Моргнув, я отчетливо услышала голос Эсмариса:
«Ты стоишь тысячу золотых монет».
– Тогда я должна добавить еще один пункт. И по рукам.
Зерит выжидательно поднял брови.
– Вы выполните все мои условия, даже если я погибну.
Я ожидала в ответ какой-то шутки, возможно резкости. Но он только кивнул и поднес ручку к бумаге.
– Пять лет, – произнесла я, когда он записал мое требование. – Пять лет, или до окончания войны, или до тех пор, пока Ордена сами не решат освободить меня от службы. Смотря что случится раньше.
Нура повернулась к нам. Они с Зеритом переглянулись, будто вели безмолвный разговор.
– Хорошо, – наконец сказал Зерит.
Его рука заскользила по пергаменту плавными, размашистыми движениями. Затем он аккуратно сложил три листа вместе и начертил стратаграмму на верхнем из них. Теперь наш договор оказался украшен изящным кругом.
– Я правильно понимаю, что ты еще никогда этого не делала?
Он достал кинжал и вытянул над столом руку. Провел лезвием по коже, оставив красный след. Кровь закапала на стратаграмму.
– Твоя очередь.
Он перевернул кинжал, чтобы протянуть его мне вперед рукоятью. Кровь с лезвия размазалась по пальцам.
– Нужно совсем немного…
Но я не колебалась, забирая у него нож, и, не отрывая взгляда от Зерита, решительно полоснула по руке. Разрез получился слишком глубоким, алая жидкость забрызгала белый жакет Нуры, бумагу и красивый пол из дорогого мрамора.
Глава 38
Сразу после того, как мы покинули кабинет Зерита, Нура извинилась и ушла, даже не попрощавшись. Зерит дал мне платок, чтобы зажать рану, и, пока мы шагали по коридору, я наблюдала, как белая ткань окрашивается красным. Мы молчали.
Меня привели в маленькую узкую комнату без окон, с белыми стенами и белым полом. Несмотря на отсутствие окон, в комнате было очень светло, хотя я и не могла обнаружить источник света. Посередине стояло только два предмета мебели – две простые кровати. На одной лежал высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый в свободную серую мантию, которая сливалась с простыней. При нашем появлении он не пошевелился.
Другая кровать была пуста.
Мне становилось все труднее бороться со страхом. Особенно когда вслед за Зеритом я прошла в центр комнаты и заметила оковы на руках и ногах мужчины. Его остекленевшие глаза смотрели в потолок.
– Ложись. – Зерит указала на пустую кровать.
Я твердо сказала себе, что не боюсь, и выполнила его приказ.
Я повернула голову. Мужчина лежал лицом ко мне, его незрячие глаза не мигая уставились на меня. Его тело обмякло, одна рука свисала с края кровати, рот безвольно приоткрылся.
Зерит склонился надо мной. На ярко освещенном потолке вырисовывался его силуэт.
– Буду честен с тобой, Тисаана. Тебя ждет ошеломительная боль. Но обещаю, что ты не умрешь, даже если очень захочешь.
Что ж, и на этом спасибо.
Я кивнула, бросив взгляд на лежащего мужчину, и задумалась, можно ли его охарактеризовать как «не умершего».
Зерит встал между двумя кроватями, взял в свои руки безвольную руку мужчины, закатал рукав и обнажил множество перекрывавших друг друга шрамов. Затем нащупал на поясе ножны и достал кинжал. На нем еще не успела засохнуть наша кровь. Без колебаний Зерит сделал еще один разрез на руке лежащего без сознания человека, оставив набухающий красный след.
Я заметила, как веки над затуманенными глазами мужчины дрогнули ровно настолько, чтобы заподозрить сознательную реакцию, и мой желудок сжался.
Затем Зерит потянулся ко мне.
Он убрал закрывавший рану платок и бережно положил его рядом со мной на кровать.
– Прости, – произнес он, и я вздрогнула, когда он углубил рану на моей руке.
Его глаза метнулись к моим, и одно долгое мгновение мы просто смотрели друг на друга.
– Ты боишься?
– Нет, – соврала я.
Зерит тихо хмыкнул, словно не сомневался, что я его обманываю. Затем отвернулся, показал предательски дрожащую жилку на шее.
– Вознесенные, я сам разволновался. На счет три. Готова?
Я кивнула, хотя и близко не была готова.
– Один. Два.
И я точно знаю, что он не произнес «три», прежде чем мир вокруг побелел и я потеряла способность дышать.
Боль пронзила вены, мускулы, глазные яблоки, словно меня царапали существа, чьи конечности состояли из мотков колючей проволоки. Мне удалось поднять голову ровно настолько, чтобы увидеть пальцы Зерита, сжимающие мою руку. Показалось, что у меня начались галлюцинации: зловещего вида красные и черные щупальца извивались в моей сочащейся кровью ране и поднимались вверх, подобно разметавшимся по воде волосам. Щупальца сливались с тягучей алой струей, вытекавшей из безвольной руки мужчины на соседней кровати.
Яркая белизна – пустота – комнаты начала меня душить. Мне казалось, что все мои органы вынимают и выворачивают наизнанку.
Я не понимала, что кричу в голос, пока не заметила, что уже оглохла, а горло саднит.
В голове билась только одна мысль: Зерит все же солгал мне.
Происходящее не могло оказаться ничем иным, кроме смерти.
Закружилась голова, зрение затуманилось. Я перестала кричать, потому что больше не могла управлять голосом, не чувствовала своего горла, хотя оно все еще пыталось издавать какие-то звуки.
И последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в слепящую тьму, был
