направил мою очередную «Ниву» прямиком в находящийся в 15-ти метрах по ходу движения столб, на скорости 90 км/ч… Кстати, до сих пор не могу отделаться от впечатления «нарошности» проведённого кем-то в жизнь плана. Эту маленькую машинку, почему-то со швеллером вместо бампера, я нашёл через час, совсем невдалеке от места аварии, брошенной, а вот хозяина – никогда. Вопрос так и остался открытым. То вдруг арест человека, нёсшего мне эксклюзивный снайперский комплекс с интегрированным глушителем и очень интересным патроном, за 15 минут до нашей встречи, правда, он не знал, с кем должен встречаться и что несёт. В конце концов, я так и не получил ответа о том, нахожусь ли в розыске, и о закрытии или выделении дела в отдельное делопроизводство двухлетней давности. Оно якобы, по словам Григория, постоянно, по каким-то причинам возбуждалось – всё это нервировало, пока не разорвалось, как бомба, арестом всех проживающих с Гусятинским на даче.
К этому времени мне казалось, что он начал усиленно пытаться стать официальным человеком. Иногда, когда днём или утром он подвозил меня со своей арендованной фазенды или, наоборот, забирал по пути домой, чтобы что-либо обсудить в более комфортных для него условиях, по дороге мы заезжали или останавливались у больших и дорогих особняков, лица хозяев которых я видел хоть и редко, но зато узнавал некоторых из них по телевизионной или печатной известности. Разумеется, кратких разговоров я не слышал, но папки с документами, которыми менялись, или увесистые пакеты, которые оставались в руках последних, говорили о многом. Однажды ко мне попал на несколько минут и случайно у меня остался дипломат, который, кстати, волею судеб, впоследствии, по забывчивости «Полпорции» стал добычей силовиков в квартире на Ленинском проспекте, где была организована та самая засада, одна из двух. Я успел скрытно посмотреть (жаль, что не сфотографировать), шапки и грифы, находящихся там документов, захлопнул крышку и даже не стал задавать вопросов, а постарался просто забыть то, что видел.
Сам он иногда рассказывал о поездках и встречах своих и «Сильвестра», из чего складывалось некоторое впечатление «одевания» нашей верхушки в костюмы официоза. Поэтому происшедшее было неожиданно.
Тем не менее, в утренние часы дом со всеми постояльцами был окружён и «атакован». Спецназ перевалился через высокий забор и вломился в двери, перед этим нашпиговав двух здоровенных собак свинцом. В ответ на крики и пальбу в воздух разбуженные жильцы вышвыривали из окон всё, за что можно получить статью. Один из вышвырнутых пистолет-пулеметов «Скорпион» попал на голову оперативнику и стал доказательством не огнестрельного предназначения, а холодно-ударного, что, кстати, чуть было не послужило поводом к возбуждению уголовного дела, но откупились.
Через два дня я слушал рассказ до сих пор не пришедшей в себя жены Гусятинского, подтверждённый в своё время, до мельчайших подробностей, всеми его участниками, попавшими под этот «пресс».
В принципе, всё понятно: главарь группировки вооружён, может оказать сопротивление, причём не он один. Но зачем же бить всех, в том числе и женщин, выпивать весь алкоголь и разбирать всё, что плохо лежало, на сувениры, а всё оставшееся – разбивать, рвать и громить? Напившихся от успеха тошнило, а те, кто был ещё в состоянии говорить, наставляли дуло пистолетов на женщин, которых заставляли убирать за своими товарищами и приносить новые порции пойла и закуски. Первые допросы проходили прямо там же, разумеется, без адвокатов. Малые дети голосили, а матерей к ним поначалу пускали не всегда, и лишь после ответа на вопросы.
Таково было одно из проявлений тогдашней «законности». Оправданное или нет – не мне решать, но разницы между попадавшими под такой «каток» тогда не делали никакой. Это не было противостоянием, ибо таковое представляет адекватное противодействие, но лишь идиот мог позволить себе что-то предпринять против представителей органов, хотя было всякое, и были исключения.
Милиционеров убивать нельзя, тем более, трогать их семьи, я вас уверяю – среди них есть достойные уважения и признательности люди, и не так мало, как кажется на первый взгляд. Даже если их поведение в начале карьеры было подобным, и на совести каждого из них есть что-то, что хотелось бы скрыть, когда-нибудь хотя бы одна спасённая ими жизнь (и не факт, что не ваших ребёнка или жены) перевесит всё остальное.
Те годы – годы беспредела и передела. И практически не было человека из себя хоть что-то представляющего, в этом не участвующего тем или иным образом, или, хотя бы немного, не попользовавшегося вытекающими из этого благами – деньгами или возможностями, зная – не зная. Не дети – если не понимали, то догадывались. Рвали друг друга более-менее обладающие силой или возможностью, рвали и страну, кто копейкой не заплаченных налогов, кто «леваком», кто продажей чужого и государственного – есть нужно было, и не гражданам друг друга судить! Но каждому начинать нужно с себя. Хоть и неприятно – здесь я не имею в виду когорту людей самодостаточных или не позволяющих себе ослушаться голоса совести, и не привыкших брать более заработанного, а то и более чем дают. Это такой же разговор, как и тема о «погибшем», после перестройки и сокращения армии, офицерстве. Как здесь, так и там – всё складывалось по-разному. В любом случае, образовалась и до сих пор существует масса людей, у кого хоть что-то получилось, или получилось в принципе, есть и те, кто потерял то, на что надеялся и во что верил.
А с другой стороны, из какого населения нашей страны происходят чиновники-взяточники, бизнесмены-хапуги, депутаты-изменники? И не представители ли они народа, пусть хоть якобы выбравшего их? Не из тех же ли детей начальных классов, выпускников школ и студентов вузов выходят стройные ряды милиционеров и ГИБДДшников, к которым оставшийся не при делах народ испытывает крайнее недоверие? И не из того же ли народа, что уже стало «притчей во языцех», те же наркоманы, бандиты, преступники, проститутки и, разумеется, представители ОПГ и, в конце концов, бывшие, будущие и нынешние изгои – заключенные, большинство из которых совмещает эти ипостаси в одном лице!
Все эти представители, ветви власти, силовые структуры – мы и вы – всё это срез общества, то есть люди, попавшие на свое место разными путями. Правда, пути пахнут обычно чем-то, что либо соединяло – комсомольские вожаки, бонзы от КПСС, КГБ или близость к нынешнему руководству, но ещё с юности; либо соединяет – родственные связи или национальная принадлежность, и вряд ли к той, которая в основном проживает на