Матвей лезет в карман джинсов. Его рука проскальзывает легко, потому что он сильно похудел и вещи на нём болтаются. Я машинально слежу за его движениями — оторваться попросту нет сил. Что-то красное вспыхивает у него между пальцами и приобретает форму прямоугольника на раскрытой ладони.
Увиденное лишает меня возможности дышать. Кольцо. Он притащил кольцо.
—Стелла… Выходи за меня,— его голос хриплый и сбивчивый, глаза впились в мои.— Если ты не веришь, что всё серьёзно… Это доказательство. Для меня брак — это серьёзно. Навсегда. Здесь и сейчас я тебе говорю, что не захочу никого другого… Что ты для меня всегда будешь той самой… Такой же, какой я увидел тебя в первый день… Самой красивой из женщин. Годы этого не изменят… Потому что я люблю тебя всю.
—Ты спятил, Матвей…— сиплю я, глядя на знакомое золотое тиснение в бархатных внутренностях. Обручальное кольцо, подаренное Романом, принадлежало этому ювелирному дому.— Верни его… Это огромные деньги.
—Стелла… Я серьёзно. Выходи за меня.
Я продолжаю ошарашенно смотреть на его ладонь. Он потратил всё, что у него есть.
—Перестань. Я не выйду. Тебе нужно его вернуть.
Матвей так резко и быстро шагает ко мне, что я не успеваю отшатнуться. Его раскалённые пальцы перехватывают мою ладонь и вталкивают в неё коробку.
—Можешь выбросить, если захочешь. Оно твоё… Для тебя.
Зубы начинают отбивать чечётку, пытаясь сдержать подступающие рыдания. Я снова как одержимая мотаю головой. Меня сразила немая истерика. Разрушительных чувств так много, что им тесно в теле и они с каждой секундой завоёвывают для себя всё больше места, забираясь туда, куда не должны. Жалят мозг, сочатся наружу сквозь ушные раковины. Поэтому в ушах стоит такой невыносимый гул и начинает раскалываться голова.
Серая толстовка Матвея отдаляется, теперь виден только её капюшон. Дверь оглушительно хлопает, и одновременно с этим тело складывается пополам, извергая из себя громкое всхлипывание. За ним ещё одно. И ещё. Глупый романтичный мальчишка. У тебя будет столько всего… Столько… А ты потратил на это кольцо все свои деньги.
45Два года спустя
Стелла
—Желаете что-нибудь из напитков? Воду, кофе, бокал просекко?— Миниатюрная девушка в форме авиакомпании старательно изгибает накрашенные губы в улыбке.— Может быть, чай?
—Кофе,— отвечаю я, покосившись в противоположный отсек бизнес-класса, где с появлением второй стюардессы наметилось оживление.
Пассажиры, мальчик лет пяти и маленькая девочка, сидящая на коленях у плечистого короткостриженого мужчины, заёрзали и закрутили головами.
«Хочу конфету!» — разносится по салону исковерканная возрастом детская речь.
—Конфету ты съела в аэропорту, Рената,— строго произносит темноволосая молодая женщина с соседнего кресла, очевидно её мама.— Много сладкого нельзя, иначе испортятся зубки.
—Ну пап…
—Дай ей конфету, Аина,— неожиданно вступается за дочь мужчина и, подтянув девочку поближе, касается губами пухлой розовой щёчки.— Зубы у неё всё равно выпадут, так что пусть портит.
—Разве дело только в этом, Арсений?— восклицает супруга, глядя на него с искренним возмущением.— Помимо зубов есть ещё органы пищеварения. Что хорошего в том, что у ребёнка появятся диатез или экзема?
—Аина,— с непробиваемой невозмутимостью повторяет мужчина,— дай Рене конфету. Ничего страшного не случится.
Тяжело вздохнув, мама девочки лезет в сумку и извлекает оттуда хрустящую упаковку леденцов.
—Но это последняя,— предупреждающе говорит она, по очереди глядя на мужа и хитро заулыбавшуюся дочь.
Поняв, что засмотрелась, я возвращаю глаза к застывшей стюардессе, которая всё это время терпеливо ждала, пока я налюбуюсь милой семейной перебранкой.
—Вам понадобится плед или…?
—Ничего не нужно, спасибо. Кофе чёрный, пожалуйста. Без сахара.
Одарив меня финальной улыбкой, девушка переключается на соседа — мужчину лет шестидесяти с пастозно-багровым лицом. Его вид пугает меня с той минуты, как мы заняли свои места. Он вообще нормально себя чувствует? Не хотелось бы совершать экстренную посадку.
Убедившись, что голубоглазая малышка получила желанную конфету из рук великодушного отца, я отворачиваюсь к иллюминатору. На испещрённом царапинами стекле оседают капли дождя.
«Это Питер»,— вспоминаю я извечную присказку Разумеева. В Москве сегодня солнечно — я проверяла прогноз. Всего час перелёта, и такая огромная погодная разница. Под рукавами пиджака неожиданно собираются мурашки, и мне приходится быстро растереть плечи. Зря я отказалась от пледа. Да и от просекко тоже. Волнуюсь? Похоже на то. Комфортное, анатомически подогнанное кресло бизнес-класса сейчас ощущается жёсткой табуреткой, сердце потеряло размеренный ритм. Я не знаю состава участников сегодняшней конференции, но догадываюсь, что компания Голдобина тоже в списке. А если она в списке, то есть вероятность…
—Ваш кофе,— звучит надо мной.
Вместе с чашкой на выдвинутый столик опускается свежая пресса: журнал и газета.Я вдыхаю бодрящий аромат зёрен и раскрываю журнал. Бездумно и быстро листаю его, изредка задерживаясь взглядом на заинтересовавшей рекламе и броских лозунгах, до тех пор пока не натыкаюсь на знакомое лицо.Интервью Романа посвящён целый разворот с присовокупленной по центру фотографией. По привычке всматриваюсь в его черты.За два года они будто сильнее ужесточились, и седина на висках стала заметнее.А в целом он всё тот же.
«Секрет моего успеха в том, что я умею добиваться своего» — гласит заголовок статьи. Браво, Ром. Прочитавшим эту статью наверняка будет о чём поразмыслить.
Пролистав журнал до конца, откладываю его и перехожу к кофе. Кстати, представители «Родинский и партнёры»тоже наверняка будут на конференции. Хотя Романа я вряд ли там встречу. Он и раньше считал, что перерос подобные мероприятия, а сейчас у него и подавно нет на это времени. В прошлом году у него родился сын. Женился он быстро: буквально спустя полгода после нашего развода. Его избранницей стала столичная модель на двадцать лет младше. Пресса называла их красивой парой. Всё-таки есть что-то в этом движении за права женщин.
О свадьбе бывшего мужа мне сообщила мама. Осторожно, будто боясь ранить. А я почему-то очень обрадовалась. Не знаю, как у Романа и Ани… или Тани… сложится в дальнейшем, но искренне желаю им счастья. Несмотря на боль в прошлом, я не испытываю к Роману ни ненависти, ни неприязни.Чёрт знает, почему так получилось, ведь во многих смыслах он повёл себя как полное дерьмо. Наверное, моя вина в измене и кончине нашего брака была сильнее, чем я предполагала. А ещё я благодарна ему за сдержанное слово. Не бывает плохих людей. Бывает череда обстоятельств, вынуждающая нас совершать ошибки.
—Стелла!— Мама с порога кидается мне на шею и оглушительно чмокает ушную раковину.— Как долетела? У тебя новая туалетная вода? Выглядишь замечательно!
