партнеров.
Я прочищаю горло, надеясь, что подаю Эллиоту достаточно явный намек. Пригласи ее на танец, дурак! Как раз в этот момент к нашей компании присоединяется новый человек, и мне приходится подавить стон. Гэвин кивает Эллиоту, а мне кланяется.
– Мисс Бельфлёр, не окажете мне…
– Мисс Бельфлёр, окажите мне честь, станцуйте со мной следующий танец? – Я во все глаза таращусь на Эллиота, протягивающего мне руку. Я настолько ошеломлена, что не понимаю, что произошло. Он только что… перебил Гэвина, чтобы пригласить меня на танец? Нет, это все неправильно.
Имоджен обжигает меня яростным взглядом и, раздраженно фыркнув, уходит. Гэвин, вероятно, испытывая неловкость, косится то на меня, то на Эллиота, стоящего с протянутой рукой, и медленно удаляется.
Жар обжигает мои щеки, когда я зыркаю на Эллиота.
– Что, по-твоему, ты делаешь?
– Я не могу танцевать свой первый танец с ней.
– О чем ты говоришь? – выдавливаю я сквозь зубы. – В этом и заключался наш план. Для этого ты и учился танцевать.
– Я не могу этого сделать, Джемма. – В его голосе слышатся панические нотки. – Я буду танцевать с ней, но не первый танец. Не видишь, сколько людей смотрят?
– Поэтому тебе и не следует танцевать со мной! Я твоя домоправительница, а не настоящий партнер по танцам. Мы привлечем слишком много внимания. Кроме того, я оставила балы в прошлом. И больше не танцую.
– Теперь танцуешь. – Я замечаю в его глазах маниакальный блеск. Он подносит руку к волосам, словно хочет провести по ним пальцами, но в последний момент передумывает. Вместо этого сжимает руку в кулак и прижимает к боку. – Если хочешь, чтобы я танцевал, потанцуй со мной. Если я выберу другую партнершу, меня стошнит.
Я хмурю брови.
– Почему это?
– Я могу споткнуться. Оступиться на этом чертовом протезе у всех на глазах. Я выставлю себя идиотом.
– С каких пор тебя волнует, что о тебе думают уродливые людишки? Да и чем я тебе помогу?
Он смотрит мне прямо в лицо:
– Мне с тобой… спокойно.
Его слова охлаждают мой пыл, но то, о чем он просит, – ужасная идея.
– Прекрати, я не единственная, с кем тебе спокойно. Любой другой лучший выбор, чем я. Даже Амели. Где она…
– Лучшего выбора нет.
Он снова протягивает руку и выдавливает нечто среднее между гримасой и едва заметной усмешкой. Я никогда не видела его таким взволнованным, таким… уязвимым. Его голос дрожит от отчаянной мольбы:
– Потанцуй со мной, Джемма. Умоляю тебя. Без тебя я не справлюсь.
Я прикусываю губу. О, ради всего святого, я ведь об этом пожалею, да?
– Только если пообещаешь станцевать польку и галоп с Имоджен.
– Я обещаю.
Со вздохом я вкладываю свою руку в его, и мы выходим на танцпол.
Глава XXXI
Мы занимаем места рядом с другими танцорами и смотрим друг на друга. Одного взгляда вокруг достаточно, чтобы понять, что Имоджен быстро нашла себе другого партнера – вообще-то, Гэвина, – но если ее хмурого выражения, чтобы донести ее раздражение, было недостаточно, ее напряжение в ее позе виднеется даже издалека. Придется заняться этим при первой же возможности. Сейчас у меня проблемы посерьезнее. Прежде всего, я собираюсь танцевать со своим работодателем в зале, полном осуждающих взглядов.
На лбу выступает испарина, желудок крутит. О, ради всего святого, почему я согласилась?
– Джемма, – шепчет Эллиот.
Я поднимаю на него глаза, и все мысли улетучиваются. Я замечаю, насколько мало между нами пространство, и моя грудь вздымается, а ведь с началом танца дистанция сократится еще сильнее.
– Здесь только мы, слышишь? У нас получится. – Не знаю, пытается он утешить меня или себя, но каким-то образом его слова помогают вернуть самообладание.
Он прав. У нас получится. Если это позволит нам перейти к следующему этапу плана, значит нужно постараться. Я приближаюсь на шаг, между нами всего несколько дюймов. Медленно, дрожа всем телом, я поднимаю руку и прижимаю свою ладонь к его, готовая сплести наши пальцы. Но нет, все неправильно, это прикосновение слишком интимное. Нам требуется несколько неловких мгновений, чтобы разобраться, но вскоре мы держимся за руки чинно и скромно, и я прижимаю ладонь к его плечу. Он приближается еще на дюйм, и я чувствую, как его рука опускается на середину моей спины.
Я задыхаюсь от его прикосновения, чувствуя, как кончиками пальцев он касается обнаженной кожи, открытой из-за низкого разреза платья. Сердце бешено бьется, но музыка играет достаточно громко, чтобы Эллиоту удалось что-то услышать.
Затем начинается композиция, сейчас или никогда. Делая первые шаги, мы сбиваемся с ритма, я рискую подвернуть обе ноги сразу. Но тепло его руки на моей спине служит якорем, направляющим меня к следующему шагу. Спустя нескольких тактов мы ловим ритм и начинаем вышагивать и крутиться с гораздо большей легкостью. Я, как и положено, поворачиваю лицо вправо, в то время как он глядит влево, мы держим осанку и вальсируем, словно вежливые незнакомцы, как и принято.
С каждым следующим тактом волнение убывает. Танцевальные движения получаются все естественнее, словно я никогда и не останавливалась. Фортепиано Эмбер гармонично сочетается со скрипкой, а мы шагаем и кружимся, плывем и поворачиваемся. Уста растягиваются в улыбке, ногам становится легче, и я понимаю, что Эллиот, должно быть, чувствует то же самое. Он обхватывает мою руку уже не так сильно и ладонь прижимает к спине не с таким усердием. Я отваживаюсь бросить на него взгляд, и он тут же его ловит. Он улыбается точно как я – немного застенчиво. Румянец на его щеках только усиливает эффект, и я издаю тихий смешок.
– Не смейся надо мной, – просит он и наклоняется немного ближе, чтобы шепот достиг моего уха, преодолев музыку.
– Я смеюсь не над тобой. А над нами, – признаюсь я и стараюсь отвернуться, но подмечаю, что раз за разом стремлюсь поймать его взгляд, пускай и пытаюсь противиться порыву.
– Скажи мне честно, Джемма. – Как бы часто он ни называл меня по имени наедине, услышать его в зале, полном зрителей, необычно, и по спине пробегает греховный холодок. Слава высям, нас никто не слышит. – Я худший танцор, с которым тебе доводилось плясать?
– Нет, мистер Рочестер. Это не так. – И я говорю правду. Что бы он о себе ни думал, а двигается он так же хорошо, как и все, с кем я танцевала.
Он смеется, и от его дыхания колышутся волоски у моего лица.
– Черт возьми, если это так, то что же за несчастные души
