красавица Мастер Татуировок, которая уводила Йи за собой, велела привести Учителя:
— Мы закончили, теперь ему нужно три дня сна, отвар вот этого сбора, — она передала Учителю конверт с травами, — если попросит пить, и никакой еды. На четвёртый день предложите молоко. Но ещё пять и два дня давайте только молоко и отвар. Надеюсь, он выживет.
Учитель чёрной молнией метнулся в палатку и не поверил собственным глазам: Йи Дэя кольцами обвил живой дракон! Рогатая голова мирно покоилась на груди стремительно взрослеющего мальчика, но огромный янтарный глаз заглядывал прямо в душу Учителя.
О нет. Это не дракон, а всего лишь татуировка!
Учитель поклоном поблагодарил красавицу:
— Вы свершили невозможное!..
— Мы сделали то, что велела Небесная Императрица! Но будьте так добры, попросите заварить нам чай.
— Я лично проведу для вас церемонию благодарения, — поклонился ещё раз Учитель.
Для начала надо было позвать старших учеников, чтобы помогли отнести Йи в спальню.
— Вот это да! — восхитился Лэй.
— Как живой! — зауважал Ксиабо.
— Вот уродец! — рассмеялся Лю.
Его поддержали ещё двое учеников, его друзей, которых позвали переносить Йи.
Красавица Мастер на чайной церемонии то ли ответила на вопросы Учителя, то ли вынудила задать новые:
— Эта татуировка на его теле — защита ему. Нет, не нам от него — ему от того, что не может свершиться в его жизни, пока он жив. Да, он не человек. Он с тобой каждый день, и ты не знаешь, кто он? Да, он знает, что не из людей. Нет, его Стальные Женщины не позволят ему понять, кто он. Не пустят за порог. При чём тут Диюй? Диюй боится его. Я и так сказала уже больше, чем вам надо знать. Вы заварили лучший цветочный чай, каким только нас угощали в кланах по весне!
Йи лежал, не шевелясь. Дышал редко, трудно: его тело страшно отекло, раздулось, как труп, оставленный на солнце.
Дракон-татуировка казался живым. Все, кто заходил в спальню, видели, как он следит за ними янтарным глазом. Учитель знал: алые с золотом драконы являются хранителями огня, их клан стоит особняком, и в Циньане уцелело всего одно Гнездо Огненных. Они реже всех прочих оборачиваются людьми, но у самих Драконов считаются самыми сильными. Об этом Учителю рассказывал Отшельник, когда приступал к переводу на бумагу Каменного Календаря.
Получалось, что татуировка Огненного Дракона на теле Воплощённого Зла — способ оградить мир от него! Но Мастер сказала, что в охране нуждается он сам…
Однажды утром жители клана проснулись, а Мастера Татуировок растаяли вместе с утренним туманом.
Глава 43. Дождь из рыб и жаб
Йи спал. А потом не спал.
Снова спал.
В нëм так замедлялось течение жизни — нет, он так не говорит, так говорит Учитель, но оно всё равно замедлялось, пока вовсе не остановилось. Жизнь в теле течëт с кровью, но кровь в теле Йи перестала течь.
Нездешняя чернота, покрытая сияющими алмазами, висела перед глазами, пока он не заметил, что алмазы вглядываются в него. Не алмазы, звëзды.
Не звëзды: сотни, тысячи глаз.
От их пристального внимания неуютный холодок разгуливал по всему телу, но ведь это просто кровь раньше согревалась дыханием в движении и разносила по жилкам и жилочкам тепло, а теперь стояла и стыла.
Что-то тëплое грело снаружи. Наверное, Йи забыл, а сам сейчас в Столице, снова вëл кого-то Теневыми путями и заболел, и это Ронмао пришёл согревать его. Обвился вокруг тела уютной пушистой змейкой — хвост, хвост, он же длинный, он же большой…
И Йи тоже уже не маленький.
Сколько он ни закрывал глаза, продолжал видеть тысячи глаз, сверлящих в нëм отверстия любопытством, ждущих чего-то.
Чего?
Пробуждения памяти: так уже было, Йи уже видел такую черноту, и она мерцала перед глазами, пока он не открыл их! Тогда открыть велел Учитель. И это потребовало адских усилий. Огромного напряжения.
Как сейчас.
Раз он засматривается на чужие взгляды, у него должны найтись силы разлепить веки.
Напрячься — и…
Тысячи глаз в нездешней черноте заискрились сочувствием: куда-то тянешься, чего-то хочешь, а ведь у тебя есть все. Любуйся нами, растворяйся в нас, стань нами…
Нет. Напрячься ещё раз. Должно быть что-то, что поможет преодолеть этот барьер. В тот раз спасательным кругом стал голос Учителя. В этот памяти о нëм оказалось мало.
Пусть Учителя рядом нет, есть же…
— Ша… — шепнул Йи сухими губами, которые тут же треснули от этого незначительного усилия.
Её тоже не было рядом. Но она родилась в один день с ним, незримо присутствовала в каждом шаге, она… держала за правую руку. Не давала соскользнуть в пропасть.
За левую — держала Циньхуа.
открой глаза. Тебе достаточно сил. Открывай!
Йи увидел, как любопытные алмазы во тьме начинают гаснуть, отворачиваются в попытках понять, чей голос зазвенел в окружающей их черноте.
Усилие. Ещё.
— Ша!..
Сухим языком по сухим губам, легче не стало, но хлынул слепящий свет!
Йи зажмурился, застонал, ощутил, как чья-то рука обтирает его лицо влажной тканью. А вот теперь легче — стало.
Протяжный выдох и незнакомый голос:
— Очнулся! Беги за Учителем!..
Нездешняя чернота больше не смотрела на Йи алмазными глазами. Попытки открывать глаза давались куда легче. Ослепительный свет оказался тусклым светом свечи. Пошевелиться не было никакой возможности!..
Знакомые голоса прозвучали, как иглы, воткнутые в барабанные перепонки:
— Вот это да! Экий монстр! Как живой! Вот уродец! Чудовище!
Йи, не шевелясь, цеплялся за них сознанием, как летящий в пропасть ловит верёвку.
Оставленные Мастерами Татуировки травы помогали или то, что Йи, едва придя в себя, начал пить много-много воды, неизвестно, но он шёл на поправку быстро. Уже на следующий день, как очнулся, смог сам подняться и увидеть своё отражение.
Учитель был рядом, и ему стало очень не по себе от странного голоса Йи, он уже говорил таким, когда самостоятельно вёл дознание:
— Клан Хранителей Вольного Пламени прислал свой привет…
Ещё через день Йи смог натянуть одежду — но тут же снял, попросив у Учителя какого-нибудь масла, смягчить кожу.
Учитель покачал головой:
— Найду-найду масло… и бригаду юных лекарей. С честью вынеси пытки, которым они тебя подвергнут…
Учитель знал, о чём говорит! Рвение начинающих лекарей, даже направляемое гневными окриками наставников, могло и совершенно здорового в гроб загнать, что уж говорить о несчастных нездоровых. Впрочем, Йи оказался крепче, чем даже сам о себе думал. Примочки, растирки, компрессы поставили его на ноги за неполных
