моем сознании. Не в моих ушах.
— Дыши, Орайя. Мы оба. Нам нужно… нам нужно успокоиться. Хорошо?
На мгновение я усомнилась в своем рассудке.
Я почувствовала дрожь изумления в позвоночнике, бессловесную, беззвучную усмешку и это было такое странное ощущение, что я чуть было снова не упала духом.
— Ты не одна, принцесса.
Я вытянула руки перед собой. Я ничего не видела, но они лежали ровно на гладком, покрытом зубьями камне. Холодная непоколебимая твердость придала мне устойчивость.
И все же, несмотря на то, что мои ладони были плотно прижаты к стене, я чувствовала и кое-что еще, чувствовала, как они обхватывают рукоять меча. Почувствовала, как напряглись мои мышцы, чтобы поднять его, и как по спине прокатилась боль.
Мои руки были здесь.
Мои руки были там.
— Это ты, — задыхалась я. — Я чувствую тебя.
Мой физический голос казался тусклым и плоским по сравнению с голосом в моей голове.
— Да, — ответил Райн.
Связь разума. Зелье. Должно быть, это было заклинание. Чтобы создать такую временную связь, нужна редкая, сильная магия, но я полагала, что у церкви Ниаксии есть все ресурсы, чтобы сделать невозможное возможным.
— Чертовы сиськи Иксы.
Еще одна жуткая вибрация прошлась по моему позвоночнику. Я вздрогнула.
— Не смей этого делать.
— Что? Смеяться?
— Это странно.
— Смех для тебя кажется странным? Это зашло слишком далеко? Как уместно.
«Странно» было преуменьшением. Каждая частичка меня протестовала против непрошеного присутствия в моих мыслях, каждый нерв и мускул кричали от дополнительной нагрузки, которую на них навалил еще один набор чувств.
— Черт, Орайя, ты все время чувствуешь себя так напряженно?
Я была слишком смущена, чтобы признаться, что слишком часто.
— Особые обстоятельства, — ответила я вместо этого. — Могу спросить тебя о том же.
Это правда. Его тревога была такой же сильной, как и моя. По-другому — накатывающееся подводное течение, а не ошеломляющие волны, но от этого не менее сильное.
Если оно было таким всепоглощающим в темной коробке, то каким оно будет, когда мы окажемся в бою? От одной мысли об этом меня чуть не стошнило. Я почувствовала, как эхом отозвалось беспокойство Райна.
Что ж, мы должны сделать так, чтобы все получилось. Сегодня погибнет половина участников. Нам нужно было выбираться отсюда.
Я провела руками по стене и почувствовала, что Райн делает то же самое, где бы он ни находился. Гладкий камень здесь, гладкий камень там.
Клетки. Это были клетки.
Это имело смысл. Ниаксия и Аларус были заключены в тюрьму богами Белого пантеона в наказание за их незаконную связь. Возможно, Ниаксия тогда была низшей богиней, а Аларус ослаб до части своей прежней силы, но все равно это оказалось неразумным решением. Вдвоем они пробились из плена, уничтожив ровно половину хранителей Экстрина — легендарной тюрьмы Пантеона.
Должно быть, это и есть наш Экстрин.
— Нам, вероятно, придется вместе бороться со всем, что там есть, когда мы выберемся наружу, — сказала я Райну, пока мы оба ощупывали стены наших загонов. — Давай откроем их.
Когда мы найдем друг друга, нас будет почти невозможно остановить. Я была уверена в этом.
— Я тронут тем, что ты так думаешь, — ответил Райн, почувствовав эту мысль. Я не знала, что сказать о том, что он действительно был там, и я это чувствовала.
— Здесь. Смотри.
Кончик моего пальца коснулся небольшого участка металла, высоко в углу моей камеры. Я надавила, и камень сдвинулся. Щелк.
Дверь распахнулась, впуская поток холодного света от звезд, луны и сотен факелов, парящих над Колизеем. Была ночь, но по сравнению с темнотой камеры она ослепила меня.
Я моргнула на полсекунды. А когда глаза прояснились, я чуть не рассмеялась, просто потому что, черт, что мне еще оставалось делать?
Передо мной была бойня. Абсолютная бойня. Большинство участников еще не успели выбраться из своих клеток, а песок уже пропитался кровью. На арене монстры рвали друг друга на части — все виды чудовищ, которые только можно себе представить. Демоны, похожие на тех, что были на первом испытании, но на этот раз с бугристыми молочно-белыми крыльями. Огромные кошки, черные с серыми пятнами и ярко-красными глазами — существа, которых я видела только в сказках, из Дома Теней. Адские гончие — огромные, сгорбленные волки с чисто белым мехом, от их шкуры исходила тьма. Они стаями бродили по дюнам Дома Ночи и, как известно, истребляли целые поселения.
Далеко за всем этим, мимо всей этой верной смерти находилась стена из наваленного белого камня, пересекавшая центр Колизея. Каменистая тропа вела к ее вершине. На вершине возвышались два золотых дверных проема, высокие и узкие, пульсирующие серебристым дымом. Трибуны были переполнены, море кричащих лиц окружало арену, восторгаясь самым напряженным из испытаний Кеджари.
Другое видение столкнулось с этим, когда дверь Райна распахнулась, и он увидел зеркальное отражение этого зрелища — как я поняла, с другой стороны стены.
— Черт, — пробормотал он.
Ты чертовски прав.
Железные ящики, подобные тому, из которого я только что вылезла, выстроились вдоль окраины песчаного карьера. Тот, что находился рядом со мной, был по-прежнему закрыт, и изнутри доносились приглушенные звуки беззвучных криков. Еще одна дверь открылась, и один из Кроворожденных участников испытания спотыкаясь, вышел из своей камеры, держась за голову, и угодил прямо в пасть адской гончей.
— Что, черт возьми, с ним было не так?
— Многие не могут справиться с тяжестью нескольких разумов, — ответил Райн. — Не так.
Глазами Райна я видела, как другой участник упал на колени и с трудом поднялся. Возможно, нам повезло, что Мише здесь не было. Я не могла себе представить, как бы я пыталась поддержать их обоих.
Я оглянулась на стену и на дверные проемы на ее вершине. Очевидно, это наша цель. Или… одна из них. В конце концов, Экстрин был местом жестоких случайностей. Несомненно, один из них вел к свободе, а другой — к проклятию.
Но между нами и этой угрозой было так много других. Я напряглась, вглядываясь в море зубов, когтей и крови перед собой. На другом конце Колизея Райн делал то же самое.
— Ты готов? — спросила я его.
Он уже поднимал свой меч.
— Всегда.
Мы бросились в атаку.
Сначала было трудно. Вес разума Райна сильно давил на мой собственный. Я теряла драгоценные секунды, чтобы отделить его чувства от моих. Я сохранила жизнь, едва-едва — пока сражалась на первом участке арены, но я была неуклюжа и допускала слишком много ошибок.
— Перестань сопротивляться, — огрызнулся Райн. — Опирайся на неё. Только так мы пройдем через
