— Разумеется, — сказал Тинкет. — И первым пунктом в нем — выступление у Маркиза ДеМорта. Там будут люди, которые знают о таинственных фигурках… Думай, что хочешь, но я уверен, что именно они — ключ к тайнам Коппелиуса.
— Не стал бы я связываться с этим Маркизом, — покачал головой Бруно. — Ничего личного, но я знал его деда… Вернее, кое-что о его деде.
— Он работал на тайную полицию Муссолини?
— Не исключено, — сказал Бруно. — Но знаменит он не этим. Этот дед вообразил себя турецким султаном. Толстый был, маленький… И ходил в чалме и расшитом халате. Вернее не ходил — его по городу в паланкине носили. Говорили, что у него в городе спрятан настоящий дворец — как это бывает в Венеции, за фасадом не узнаешь, что же находится внутри.
И там целые комнаты завалены золотом и жемчугами, а заодно и гарем на триста жен. Если он замечал в городе какую-нибудь красавицу, вечером она оказывалась у него в спальне. Неважно, венецианка она или иностранка, богатая или бедная, знатная или нет… Поговаривали, что ему даже удалось заполучить одну знаменитую актрису — его люди похитили ее прямо из Голливуда. А тех, кому такое было не по нраву, в мешках топили в Лагуне.
— Слишком похоже на обычную городскую легенду.
— Пф! — фыркнул Бруно. — Если б за каждую вещь, которая слишком похожа на городскую легенду, мне давали по медному сольдо, я бы стал миллионером.
— Разбогател бы на антикварных монетах? — усмехнулся фокусник.
— Тоже вариант, — не стал спорить старьевщик-изобретатель. — Но ты осторожнее будь. Яблочко от яблони недалеко падает.
— Спасибо, — сказал Тинкет с самым серьезным видом. — Приму к сведению.
— Ох, — покачал головой старик. — Тебе было бы гораздо легче, если бы ты не был таким самоуверенным.
— А тут — извини. Иллюзионист должен быть уверен в себе. Сомнения недопустимы.
— Иллюзионист! — скорбно сказал Бруно. — Слово-то какое… В мое время таких, как ты, называли шутами. А то и мошенниками или жуликами.
— Заметь, — Тинкет потер кончик носа. — Мы друг другу не противоречим. А теперь, может, займемся делом?
На то, чтобы подготовить необходимый реквизит, ушло почти два часа. Пока Тинкет с Бруно что-то мастерили, резали, строгали, пилили и орали друг на друга, Томка сидела на кухне. Она, конечно, рада была помочь, но толку от нее было не много. Могла разве что постоять со свечкой за спиной у Тинкета, и, восхищенно охая, смотреть, как он натягивает пружины. А подобные вещи раздражают не меньше, чем слащавое сюсюканье.
Чтобы себя занять, Томка решила изучить осколок зеркала работы Пьетро Аретти. Таинственная надпись, проявившаяся в ванной комнате, не шла у девушки из головы, и Томка подумала: нельзя ли сделать так, чтобы она появилась снова? Когда пытаешься кого-то спасти из зазеркального плена, неплохо бы установить контакт. Оставался вопрос — как?
Томка начала с того, что подышала на зеркало. Когда амальгама запотела, девушка всмотрелась в нее, дожидаясь появления новых надписей, но с мертвой точки дело не сдвинулось. Дыхание растаяло, но никаких признаков того, что в зеркале есть кто-то еще. Томка постучала ногтем по стеклу, и опять без результата.
Томка плохо представляла, чего она хочет добиться. Что ее прабабка вдруг появится внутри? Встанет рядом с ее отражением и дружески похлопает по плечу? Хотя Томка дважды видела, как зеркало отражает то, чего не должно, девушка рациональная, она не могла с этим смириться. И все же… Должен существовать способ достучаться до той стороны?
Томка провела рукой по волосам, поправляя прическу. То же самое сделало и ее отражение. Затем она отвела взгляд и осмотрела комнату. Потом опять посмотрела в зеркало… Это напоминало старинную игру «Найди десять отличий».
Томка любила эту игру, и в детстве у нее неплохо получалось справляться с двумя картинками. Сейчас же она не видела ни одного отличия. Видимо, нужен был наметанный взгляд фокусника, чтобы заметить хоть что-нибудь. Но Тинкет был занят, и Томке не хотелось его отвлекать. Конечно, он с радостью придет ей на помощь — в этом Томка не сомневалась. Только последствия этого шага могут быть весьма печальными. Что, если он собьется и перепутает что-нибудь в аппаратуре для иллюзии? И в самый ответственный момент Томка не сможет выбраться из чемодана? Она будет плохо выглядеть с рыбацкой острогой, торчащей из груди.
— А ты что думаешь? — спросила девушка, показав осколок Снуппи. Пес отвернул морду, мол, даже связываться с этим не желаю.
Томка вздохнула.
— Всегда с тобой так. Никакой помощи, одни убытки…
Пес смерил ее взглядом, словно хотел сказать: «Кто бы говорил!».
— Умел бы ты разговаривать! Ты же наверняка все видел… Знаешь все коварные планы этой бородатой ведьмы.
Снуппи засопел. Томка напряглась; на мгновение ей показалось, что сейчас пес и впрямь заговорит, как это случилось в поезде из Милана. Но нет — Снуппи лишь громко сглотнул и повернулся мордой к стене. Секунды не прошло, а он уже храпел.
— Не очень-то и хотелось! — надулась Томка.
Вот было бы здорово, если бы существовала такая штука, которая позволяла бы заглядывать животным в голову. Но об этом оставалось только мечтать. Томка вздохнула и снова посмотрела в зеркало.
Из глубины амальгамы на нее смотрела девушка с усталыми припухшими глазами и насмешливо вздернутым носом. Взъерошенные кудри почти не прикрывали оттопыренные уши, а сладки в уголках губ выглядели так, будто еще чуть-чуть и эта девица расхохочется… В общем: там была Томка Кошкина собственной персоной и никого больше.
От досады Томка едва не швырнула осколок в стену. Она-то знала, что это не так! Наверняка ее прабабка сейчас глядит на нее с той стороны. Бывают же прозрачные зеркала? В любом полицейском боевике обязательно есть сцена, где подозреваемого рассматривают через такое одностороннее зеркало…
Томка поежилась. Роль «подозреваемого» ей не нравилась, да и вообще неприятно, когда за тобой подглядывают. Девушка быстро отложила осколок и откинулась на спинку стула. А что, если кроме прабабки, через этот осколок за ней следит жуткий карлик доктор Коппелиус?
Томка представила, как Коппелиус стоит по ту сторону стекла и в глазницах маски вспыхивают багряные отблески. Вот он поднимает трость с набалдашником в виде фигурки Голубя… Томка отпрянула так, что едва не свалилась со стула. Что ни говори, а воображение у нее было чересчур богатым.
Когда Томка снова рискнула посмотреть на зеркало, то уже не сомневалась, что кто-то за ней наблюдает. Есть у человека особое, шестое чувство, позволяющее безошибочно определить, что на него смотрят. И это шестое чувство сейчас прямо вопило: «Эй, сестра, на тебя точно глядят! Можешь поверить мне на слово. Я хоть раз тебя подводило?».
Томка ближе и ближе склонялась к зеркалу. Всматривалась в него что было сил, так что заболели глаза, а по вискам поползли капли пота. Еще немного и она увидит…
