и получил от коллектива в подарок маленькую статуэтку, изображающую меня держащим за ухо «некоего» заказчика.
Это было и смешно, и мило одновременно, и я остался доволен, хотя и не хотел бы увековечивать тот эпизод с мужем Эльвиры.
Кстати говоря, с этой бестией до конца года мне посчастливилось больше не видеться. Но она грозилась позвать меня куда-то «в люди» после Нового года.
К сожалению, её флирт становился всё более открытым. Эльвира стала присылать мне свои фото. Пока приличные, но сам факт показывал, что с её точки зрения мы идём на сближение. Так и до интимных фото может дойти, чего очень не хотелось бы. Если я продолжу поддерживать эти странные отношения ради коммерческой выгоды, будет уже какой-то перебор. Где та грань, когда следует остановиться? Чтобы, сохранив достоинство, удержать клиента и не рассориться с Эльвирой как с женщиной? Она ведь дама мстительная. М-да, так в итоге можно однажды обнаружить себя в койке со змеёй, рассуждающим о том, что отличает меня от проститутки.
Хотя до такого, я уверен, дело не дойдет.
А пока общение остаётся просто общением, мои моральные принципы спокойно молчат.
.
До дня вылета, тридцатого декабря, оставались считанные дни, и Лида приехала за Ариной. Она хотела провести почти целые сутки с дочкой перед долгой разлукой.
Обычно Лида не поднималась к нам, а ждала Аришу внизу, видимо, чтобы лишний раз не тревожить меня, или себя, или нас обоих. Но в этот раз почему-то сделала исключение.
Раздался звонок в дверь. Дочка крикнула мне из ванной комнаты: «Папа, открой маме, я занята!»
Я не спеша поплёлся по коридору. С каждым шагом меня охватывало странное волнение, идти становилось всё сложнее и сложнее, а когда я подошёл к двери вплотную, то неожиданно оцепенел. Сердце стучало быстро-быстро. Я посмотрел в глазок.
Маленькая фигурка Лиды переминалась с ноги на ногу, не подозревая, что я на неё смотрю.
Такая родная…
Как же вдруг захотелось по-детски поверить в новогоднее чудо.
Никто не способен делать нас более беззащитными, чем самые близкие люди.
Я думал, что стал привыкать к расставанию с женой, но сегодня, когда я услышал, как она пришла домой, словно просто ненадолго выходила за хлебом, стало нестерпимо больно…
Ты — седеющий сорокапятилетний мужик, тебе самому пора Деда Мороза играть и «исполнять» желания, а ты стоишь и, как маленький ребёнок, мечтаешь о чуде?
Да.
Так захотелось просто забыть всё, как по волшебству, и пустить Лиду домой.
Навсегда.
— Пап, ты чего? — раздался негромкий голос Ариши, подкравшейся ко мне сзади.
— Да ничего, открой сама, мне надо отойти… — пробурчал я, надеясь, что дочка не заметит слёз в моих глазах, и прошмыгнул мимо неё в сторону ванной.
Боль душевная — коварная штука. Никогда не знаешь, за каким поворотом она тебя поджидает. И чем больше ты уверен, что она осталась позади и никогда не вернётся с прежней силой, тем выше вероятность встретиться с ней вновь и узнать жестокую правду — оказывается, по-настоящему больно тебе ещё не было и всё только впереди.
Я же говорю, коварная штука.
70
Лида
Если бы не занятия с психологом, я бы не осмелилась прийти за пару дней до Нового года к Вадиму и Аришке. Возвращаться в нашу квартиру, которую я продолжала называть домом в своих мыслях, — нет, невыносимо, невозможно. Но три сеанса с Натальей Ивановной словно что-то во мне переломили… И я поняла, что в любом случае должна это сделать. Неважно, смогу я в итоге вернуться сюда или не смогу, — жить дальше всё равно нужно. Так или иначе. И учиться смотреть в глаза не только своим страхам, но и неизбежному поражению.
Я всего лишь хотела поздравить их обоих с Новым годом, только и всего. Купила подарки, договорилась с Аришкой и Вадимом, что зайду — причём не сказала зачем, но они и не спрашивали, — и поднялась наверх.
Пока мы были вместе, всегда дарили друг другу подарки. По правде говоря, когда я жила с бабушкой и мамой, такой традиции я толком и не знала — ну, только из книг или фильмов. Мне перестали дарить подарки на Новый год очень рано, аргументируя это тем, что я уже большая, а день рождения… Это всегда был для меня слишком больной и совсем не праздничный праздник. И вместо подарков мы с мамой покупали торт. Это был единственный мой подарок, но больше мне ничего и не хотелось.
Потом в моей жизни появился Вадим, и всё изменилось.
Муж вырос в любящей семье. Да, она была неполной, его отец рано умер, но мама с бабушкой постарались компенсировать ему всё, что могли. И Вадим, в отличие от меня, знал толк и в семейных праздниках, и в подарках, и в поздравлениях.
Я помню наш первый совместный Новый год. Я тогда только переехала жить к Вадиму — это случилось сразу после того, как я приняла предложение выйти за него замуж, — и мне было безумно неловко и странно, что я, никому не нужная беременная студентка, нахожусь не одна в старой бабушкиной квартире, а вместе с Вадимом. И, разумеется, я не подумала ни о каких новогодних подарках.
А вот он — подумал. Обо всём. Заставил меня наряжать вместе с ним ёлку, потом потащил в магазин за покупками, усадил вместе рубить салаты и мариновать мясо для запекания, при этом разговаривая со мной обо всём и ни о чём. Он отвлекал меня от уныния, и с успехом — к полуночи я даже развеселилась, начала смеяться над историями Вадима и надела себе на голову блестящий новогодний колпак. Вадим же щеголял в красной шапке Санта-Клауса со здоровенным белым помпоном на конце и казался мне в ней таким смешным, что я не могла не улыбаться, когда смотрела на него.
А наутро я обнаружила под ёлкой подарок: аккуратно упакованную в ярко-синюю обёрточную бумагу коробку. Хотя нет, вру — подарков было два. Второй висел за ёлкой, на стене: ярко-алый шерстяной носок с оленями оказался заполнен шоколадными конфетами. А в коробке, когда я её распаковала, обнаружился дорогущий мобильный телефон. Именно такой, о каком я мечтала. Я даже не заметила, когда Вадим успел меня об этом спросить и когда я успела ответить…
Я была удивлена до глубины души. Не ожидала ничего подобного. И смутилась, что сама умудрилась не подумать ни о каких подарках. Не
