Бендер увидел на фоне моря и цветочного партера большое стеклянное ателье. Гипсовые львы с измаранными мордами сидели у подножия широкой лестницы. Из ателье бил беспокойный запах грушевой эссенции. Остап понюхал воздух и попросил Козлевича остановиться. Он вышел из машины и снова принялся втягивать ноздрями живительный запах эссенции.
— Как же это я сразу не догадался! — пробормотал он, вертясь у подъезда.
Он устремил взор на вывеску «1-я Черноморская кинофабрика», погладил лестничного льва по теплой гриве и, промолвив «Голконда», быстро отправился назад, на постоялый двор.
Всю ночь он сидел у подоконника и писал при свете керосиновой лампочки. Ветер, забегавший в окно, перебирал исписанные листки. Перед сочинителем открывался не слишком привлекательный пейзаж. Деликатный месяц освещал не бог весть какие хоромы. Постоялый двор дышал, шевелился и храпел во сне. Невидимые, в темных углах перестукивались лошади. Мелкие спекулянты спали на подводах, подложив под себя свой жалкий товар. Распутавшаяся лошадь бродила по двору, осторожно переступая через оглобли, волоча за собою недоуздок и суя морду в подводы в поисках ячменя. Подошла она и к окну сочинителя и, положив голову на подоконник, с печалью посмотрела на Остапа.
— Иди, иди, лошадь, — заметил великий комбинатор, — не твоего это ума дело!
Перед рассветом, когда постоялый двор стал оживать и между подводами уже бродил мальчик с ведром воды, тоненько выкликая: «Кому кони напувать?», Остап окончил свой труд, вынул из «дела Корейко» чистый лист бумаги и вывел на нем заголовок:
«ШЕЯ»
Многометражный фильм
Сценарий О. Бендера
На 1-й Черноморской кинофабрике был тот ералаш, какой бывает только на конских ярмарках и именно в ту минуту, когда всем обществом ловят карманника.
В подъезде сидел комендант. У всех входящих он строго требовал пропуск, но если ему пропуска не давали, то он пускал и так. Люди в синих беретах сталкивались с людьми в рабочих комбинезонах, разбегались по многочисленным лестницам и немедленно по этим же лестницам бежали вниз. В вестибюле они описывали круг, на секунду останавливались, остолбенело глядя перед собой, и снова пускались бежать наверх с такой прытью, будто бы их стегали сзади мокрым линьком. Стремглав проносились ассистенты, консультанты, эксперты, администраторы, режиссеры со своими адъютантами, осветители, редакторы-монтажеры, пожилые сценаристки, заведующие запятыми и хранители большой чугунной печати.
Остап, принявшийся было расхаживать по кинофабрике обычным своим шагом, вскоре заметил, что никак не может включиться в этот кружащийся мир. Никто не отвечал на его расспросы, никто не останавливался.
— Надо будет примениться к особенностям противника, — сказал Остап.
Он тихонько побежал и сразу же почувствовал облегчение. Ему удалось даже перекинуться двумя словечками с какой-то адъютантшей. Тогда великий комбинатор побежал с возможной быстротой и вскоре заметил, что включился в темп. Теперь он бежал ноздря в ноздрю с заведующим литературной частью.
— Сценарий! — крикнул Остап.
— Какой? — спросил завлит, отбивая твердую рысь.
— Хороший! — ответил Остап, выдвигаясь на полкорпуса вперед.
— Я вас спрашиваю, какой? Немой или звуковой?
— Немой.
Легко выбрасывая ноги в толстых чулках, завлит обошел Остапа на повороте и крикнул:
— Не надо.
— То есть как не надо? — спросил великий комбинатор, начиная тяжело скакать.
— А так. Немого кино уже нет. Обратитесь к звуковикам.
Оба они на миг остановились, остолбенело посмотрели друг на друга и разбежались в разные стороны. Через пять минут Бендер, размахивая рукописью, опять бежал в подходящей компании, между двумя рысистыми консультантами.
— Сценарий! — сообщил Остап, тяжело дыша.
Консультанты, дружно перебирая рычагами, оборотились к Остапу.
— Какой сценарий?
— Звуковой.
— Не надо, — ответили консультанты, наддав ходу.
И великий комбинатор опять сбился с ноги и позорно заскакал.
— Как же это — не надо?
— Так вот и не надо. Звукового кино еще нет.
В течение получаса добросовестной рыси Бендер уяснил себе щекотливое положение дел на 1-й Черноморской кинофабрике. Вся щекотливость заключалась в том, что немое кино уже не работало ввиду наступления эры звукового кино, а звуковое еще не работало по причине организационных неполадок, связанных с ликвидацией эры немого кино.
В разгаре рабочего дня, когда бег ассистентов, консультантов, экспертов, администраторов, режиссеров, адъютантш, осветителей, сценаристов и хранителей большой чугунной печати достиг резвости знаменитого в свое время «Крепыша», распространился слух, что где-то, в какой-то комнате, сидит человек, который в срочном порядке конструирует звуковое кино. Остап со всего ходу вскочил в большой кабинет и остановился, пораженный тишиной. За столом боком сидел маленький человек с бедуинской бородкой и в золотом пенсне со шнурком. Нагнувшись, он с усилием стаскивал с ноги ботинок.
— Здравствуйте, товарищ! — громко сказал великий комбинатор.
Но человек не ответил. Он снял ботинок и принялся вытряхивать из него песок.
— Здравствуйте, — повторил Остап. — Я принес сценарий.
Человек с бедуинской бородкой не спеша надел ботинок и молча стал его шнуровать. Закончив это дело, он повернулся к своим бумагам и, закрыв один глаз, начал выводить бисерные каракули.
— Что же вы молчите? — заорал Бендер с такой силой, что на столе кинодеятеля звякнула телефонная трубка.
Только тогда кинодеятель поднял голову, посмотрел на Остапа и сказал:
— Пожалуйста, говорите громче. Я не слышу.
— Пишите ему записки, — посоветовал проносившийся мимо консультант в пестром жилете, — он глухой.
Остап подсел к столу и написал на клочке бумаги: «Вы звуковик?»
— Да, — ответил глухой.
«Принес звуковой сценарий. Называется «Шея», народная трагедия в шести частях», — быстро написал Остап.
Глухой посмотрел на записку сквозь золотое пенсне и сказал:
— Прекрасно. Мы сейчас же втянем вас в работу. Нам нужны свежие силы.
«Рад содействовать. Как в смысле аванса?» — написал Остап.
— «Шея» — это как раз то, что нам нужно! — сказал глухой. — Посидите здесь, я сейчас приду. Только никуда не уходите. Я ровно через минуту.
Глухой захватил сценарий многометражного фильма «Шея» и выскользнул из комнаты.
— Мы вас втянем в звуковую группу! — крикнул он, скрываясь за дверью. — Через минуту я вернусь.
После этого Остап просидел в кабинете полтора часа, но глухой не возвращался. Только выйдя на лестницу и включившись в темп, Остап узнал, что глухой уже давно уехал в автомобиле и сегодня не вернется. И вообще никогда сюда не вернется, потому
