Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
стенах из-за постоянного сотрясения уже не был столь прочным, как прежде, поэтому от моих сильных и частых ударов штукатурка быстро поддалась, и на меня и на пол вокруг кровати посыпались ее куски и пыль.
Услышав громкий шум, все в доме проснулись и бросились в мою комнату. Я был крайне расстроен и раздосадован этим случаем. Мне было трудно объяснить, как это все со мной случилось. Хотя я и страдал от последствий посттравматического синдрома, мне были знакомы солдаты-фронтовики, у которых были более серьезные психические расстройства. Только по прошествии пяти, а в некоторых случаях и десяти лет война постепенно забывалась, уходила из снов и памяти.
Не найдя меня в лагере для военнопленных, Аннелиза вернулась в Зюдердайх, где 6 августа 1945 г. она официально сложила с себя обязанности медицинской сестры.
Когда чуть позже в этот же день она переступила порог своего родного дома в Гамбурге, она сразу же бросилась в мои объятия. Я никогда не забуду, как долго мы стояли обнявшись и плакали от радости и счастья. На протяжении всех тяжелых лет войны только моя любовь и надежда на это мгновение поддерживали меня. Несмотря на все препятствия, мы были снова вместе.
В течение этих нескольких месяцев Аннелиза была вся в смятении. Не получая больше от меня писем после нашего исхода из Мемеля в январе, она не знала, убит я или попал в плен. Из-за небывало больших потерь в немецких войсках было вполне объяснимо, что она могла подумать, что уже не встретит меня живым. Теперь, вопреки всему, мы снова соединились.
Вскоре после нашего эмоционального воссоединения я узнал о судьбе денег, что я должен был сэкономить за годы войны. Все время моей службы мне выплачивали денежное содержание согласно моему званию, а также дополнительно платили за участие в боевых действиях. Поскольку я практически не выходил из боя, мне хватало этих денег на ежедневные расходы на фронте, а основное жалованье армейское начальство откладывало на мой счет в банке Бремена. С 1941 г. я копил эти деньги, чтобы потратить их на обучение в институте после демобилизации из армии.
Когда закончилась война, армии уже не существовало, а банк исчез. Я не увидел ни пфеннига из этих денег. Возможно, было бы лучше заранее перевести их в какое-нибудь более надежное место. Но к тому времени, когда поражение Германии стало неизбежным, мне пришлось больше думать о спасении собственной жизни, чем о деньгах. Все же для меня было тяжело узнать, что все мои сбережения исчезли. Наши семьи могли оказать нам самую небольшую помощь, поэтому нам с Аннелизой пришлось начинать строить нашу жизнь практически с нуля.
Прежде чем вступить в вермахт, я уже прошел полуторагодичную подготовку учеником электротехника. Не было смысла возвращаться к старым планам, и теперь я решил закончить уже четырехлетнее обучение, чтобы стать квалифицированным рабочим-электриком, работающим по найму, а уже потом поступать в институт. Профсоюз сократил на один год срок обучения в качестве компенсации за мою военную службу, мне оставалось пробыть в учениках полтора года, однако почасовая оплата моей работы обеспечивала только самое скудное существование.
Вскоре после возвращения Аннелизы я нашел работу помощника электрика в компании А. Лемана, которая направила меня в распоряжение своего субподрядчика «Блом и Фосс», крупнейшую судостроительную компанию Гамбурга. На дорогу от моей новой квартиры до гавани у меня уходило на трамвае 15 минут, а затем на пароме добирался до верфи.
Однажды, приехав на работу, я получил распоряжение от мастера ждать его у высоковольтного выключателя, а сам он вышел, чтобы включить ток. Как он и предполагал, внезапный оглушительный громовой разряд сильно испугал меня. Такие шутки помогали снять напряжение во время работы, которая была интересной и позволяла узнать много нового.
Во время работы на верфи я наблюдал, как специальные бригады проводили демонтаж огромных бетонных бункеров, возведенных для защиты немецких подводных лодок от бомбардировок вражеской авиации. Когда они взорвали заложенную взрывчатку, бетонная крыша лишь приподнялась и снова вернулась на свое место.
Только после нескольких попыток их усилия увенчались успехом. Нельзя было не испытывать гордость за немецких рабочих, но теперь я понимал, что отныне нам необходимо направлять нашу энергию на мирную и продуктивную деятельность.
Тем временем Аннелиза сняла квартиру через улицу от питомника ее отца, где теперь она работала неофициально. Ее квартира была в нескольких кварталах от моей, и мы могли чаще встречаться.
Как-то мы с Аннелизой прогуливались в замечательном парке «Плантен унд Бломен» в центре Гамбурга, где стали свидетелями сцены, которая нас шокировала и привела в замешательство. Почти за каждым кустом мы видели пары немецких девушек и английских солдат, которые целовались, занимались любовью. Это было непристойное зрелище. Мы никогда не занимались подобными делами открыто в общественных местах.
В эту осень начали распространяться слухи, которые вновь поставили под вопрос нашу свадьбу. Уличная почта сообщала, что британские оккупационные власти планировали с 1 января 1946 г. запретить все браки между немецкими мужчинами и женщинами на срок до 3 лет с целью сократить население Германии. Слухи не прекращались, и мы с Аннелизой предположили, что в этом есть доля правды.
Встревоженные тем, что придется ждать годы, мы решили назначить день свадьбы на 22 декабря 1945 г. Мы оставили наши планы на большую свадьбу, но я все-таки смог нанять крытый экипаж, запряженный двумя белыми лошадьми, который должен был отвезти нас в церковь. Церемония была очень краткой и состоялась утром.
Затем в экипаже мы отправились на квартиру тети Фриды, где я только что снял комнату, чтобы устроить прием для самых близких родственников и моего брата Германа. Моя сестра Марлен не могла дольше оставаться в Гамбурге и дождаться дня свадьбы, но до того, как вернуться в Пюгген в советской зоне оккупации, она подарила нам на празднество жаркое из свинины с нашей фермы.
Было сложно в условиях послевоенной разоренной Германии и при наличии у меня скудных денежных средств организовать полноценный медовый месяц. Большая часть послевоенного Гамбурга лежала в развалинах, но в центре города на Мёнкебергштрассе недалеко от железнодорожного вокзала все еще стоял уцелевший отель. По телефону никто на мой звонок не ответил, я пошел сам и спросил у управляющего, могу ли я снять номер для двоих.
Когда мне сказали, что мест нет, я объяснил, что мы поженились и нам нужно место, где мы могли бы остановиться на время медового месяца. «Тогда другое дело», – ответил управляющий. Два дня мы провели в номере люкс со всеми удобствами начиная
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
