ты, Тимофей… Но сейчас ты мне не нравишься…
Содержимое желудка подобралось к горлу. Лицо покрылось капельками пота. Где-то я это уже видел. Представление о времени давно потерялось. Хотя по нарастающему жжению в животе я понимал — осталось несколько минут. Нужно срочно уходить. Срочно!
— Кхе-кхе…, — мне понадобилось время, чтобы придумать более или менее разумный вопрос. — Думаешь, они не нарушат свои правила, если заподозрят тебя?
— Конечно, нет! Ты их просто не знаешь, Тимофей! Они — хуже самых занудных государственных клерков. Ведьмаки настолько чтут свои правила, что готовы простить убийство собственных жен и детей, если это будет обосновано правильной бумажкой. Именно оттуда у них и эта больная тема с невозможностью соприкосновения миров.
— Прости?
— Ведьмак может прикончить зародыша, убить гуля, убить сотни гулей, разорвать их на куски, выпотрошить и развесить кишки у себя в квартире. Но он никогда не тронет человека. У них есть исключительные права на то, что творится в нашем мире, но в мире людей — они беспомощны! Какой-нибудь наркоша в подворотне прострелит ведьмаку ногу, а тот ничего не сделает. Будет звонить в полицию, а потом писать рапорт для своих — с объяснением случившегося. Они слишком свято верят в свои правила, — Игнат поднял вверх палец и посмотрел мне в глаза. — В этом и кроется их слабость…
«В этом и кроется и слабость» — мысленно повторил я. Вот же оно… Я оценил своё состояние. С минуты на минуту меня разорвёт пополам. Как давно я отправил сообщение Теплому? Сколько ещё ждать? Нисколько. Больше не нужно ждать…
— Бл*ть, я не понимаю, что с тобой творится?! — Игнат взял меня за плечи и потряс.
— Съел что-то не то, — сказал я и посмотрел ему в глаза.
— В смысле?
Желудок содрогнулся от спазма. Я подхватил его и поднял на верх. Содержимое выплеснулось фонтаном. Кислотная смесь вместе с не переварившейся массой ударила Игната в лицо. Желудок и внутренности жгло, но куда сильнее кислота пузырилась и шипела на его лице. Я выхватил пистолет, снял с предохранителя и открыл огонь. Пули входили ему в лицо и голову с расстояния не больше полуметра. В стороны летели ошметки, брызги, кровь. Я высадил всю обойму, превратив голову и лицо Игната в пузырящийся кровавый фарш.
Он попятился назад, взревел и выгнулся дугой. Плечи разъехались в стороны, вытянулась шея… Он трансформировался. Я толкнулся и прыгнул на него. Взобрался с ногами на плечи, воткнул пальцы в глаза и утопил вовнутрь. Он вырастал в теле и поднимал меня выше, но продолжал пятиться. Он ревел, а кожа его лица становилась серой, мёртвой и бесчувственной. Я вдавил пальцы ещё глубже. Раздались два поочередных хлопка. Он зарычал и царапнул меня по спине, оставляя глубокие кровавые борозды. Я качнулся корпусом вперёд и завалил его на землю. Не вытаскивая пальцев из глазных впадин, я принялся долбить его затылком об пол, пока в гуще крови и жидкости не показались железы.
Гули Игната слишком долго не верили в происходящее и кинулись, когда с ним было закончено. Гуль ударил меня ногой. Я сделал четыре переворота в воздухе и приземлился возле стенки. Ранение альгуля оказалось слишком сильным. Он процарапал меня до самого позвоночника. Я поднялся на ноги. На пол с меня лилось, точно из крана.
Обезумевшие от потери своего лидера гули выстроились передо мной полукругом. Я поднёс к лицу ладонь и взглянул. Вот она. Железа альгуля. Большая, размером с яблоко, внутри которой просвечивалась фиолетовая жидкость. Я закинул её в рот и раскусил.
Первым в атаку бросился мой старый знакомый. Он вбил меня в стенку и сломал рёбра. Я выплюнул не меньше полулитра крови и ударил его по позвоночнику. Гуля выгнуло и впечатло в бетонный пол. Он быстро вскочил. Посыпались удары. Мощные кулаки натренированного гуля ломали кости, отбивали внутренности и превращали лицо в отбивную. Перед глазами у меня стояла размазанная картина разлетающихся кровавых сгустков. Я словил его левый кулак, а затем правый. Сжал челюсти до писка в зубах, а вместе с челюстями сжал кулаки. Они захрустели и превратились в два перемолотых комочка мяса и костей. Он уставился на меня, рыча от боли и злости. Я сорвался и ударил его головой в лицо. Между нашими головами взорвался кровавый конфетти. В руках у меня остались ошмётки конечностей, а сам гуль, переламываясь об пол, улетел в другой конец логова и притих.
Вторым сорвался лысый. Я хотел уйти от его прыжка, но ноги не послушались. Подо мной натекла лужа, в которой хлюпали кеды. Он навалился. Мы сцепились руками. Свежий и жаждущий мести он разорвал мой хват, добрался до головы и дважды ударил меня о стену. Я упал на колени. Попробовал оттолкнуть. Гуль ударил коленом в грудь. Хрустнула грудная клетка, выгнулся позвоночник, и я почувствовал, как рана на спине раскрылась шире. Он сломал мне нос, схватил за плечи и принялся бить коленом, прогибая меня во внутрь. От каждого удара вздрагивало сердце, рвались внутренние органы, после каждого удара я на долю секунды терял связь с реальностью. Он кричал и ускорялся. Я слышал его рёв, хруст своего позвоночника и звук рвущихся тканей. Ещё немного и он переломает меня вдоль, как плитку шоколада.
«А у меня шоколадка», — вдруг вспомнились слова Бори с урока по программированию. Что с ним будет? Я попытался отыскать его глазами, но мир превратился в серо-красную мазню, в середине которой мелькало убивающее меня колено. Ну уж нет… Я высвободил руки и остановил его. Обхватил и услышал удивленный возглас гуля. Он смотрел на меня пьяными от происходящего глазами. Его пьянила месть. Месть за господина. Я позволил ему освободить колено, но тут же схватил за руку. Затем перехватил вторую руку и потянул вниз. Гуль сопротивлялся не больше секунды, а затем рухнул на колени. Он вырывался и брыкался, а я тащил его к себе. Рука, плечо, второе плечо, бедро, спина. Он извивался, кричал и скалился. Я сжал его в таком крепком объятье, после которого он несколько раз дёрнулся и обмяк. Глаза его сделались черными, взбухла шея, а корпус перекосило на правую сторону.
Придерживая дрожащие колени, я поднялся. Прыгнул второй лысый гуль. Я выставил ногу, и он улетел в обратную сторону, прихватив с собой девку. Но эти быстро поднялись и вернулись в строй. Четыре гуля выстроились передо мной полукругом и переглянулись — это был сигнал к одновременному нападению. Я поправился на подкашивающийся ногах и сжал зубы. Сдохну, но
