суть.
— Нате, сами читайте. Показания офицера из охраны золотого эшелона. Похоже на то, что мы ищем. Но нужен запрос в архив.
— В какой архив? Лаборатории? Вам не дают доступ в лабораторию?
— Всё дают. Но этот документ из областного архива. Нужен запрос туда.
— Откуда вы это взяли? Вы же не были в архиве.
— От информатора.
— От кого?
— Информатора. Человека, который знает, что я интересуюсь темой золота Колчака.
— Саша, за распространение…
— Ничего я не распространял. Вы мои обстоятельства вспомните, пожалуйста. Мы с друзьями и без вас интересовались этой темой.
Смотрит. Селёдка мороженая, а не человек.
— Я ничего не распространял.
— Даже если я вам поверю…
— Не понял, вам данные нужны или можно оставить себе?
— Ну давайте.
— Можно пожалуйста без «ну»? Вот документ со свидетельством очевидца хищения золота из золотого эшелона.
— Превосходно! А где окончание?
— В областном архиве, очевидно. Поэтому и не красный, а оранжевый. Думаю, генерал-майору Крохалю не откажут в розыске остальных листов этого дела.
— Бумагу вам достал Алексей?
— Всё-то вы знаете. Он конечно.
— Где он сейчас?
— На парах, где ещё.
— Мне надо доложить Крохалю. А вы пройдитесь пока с капитаном Дульцевым по территории, если что увидите, сообщите ему.
Сафронов передал меня из рук в руки капитану, отрекомендовав как незаменимого специалиста. Дальше мы в сопровождении бойцов ходили по ангарам, вокруг автобусов, заглядывали в смотровые ямы. На меня вопросительно посматривали, но всё что я мог — пожимать плечами. Пусто везде. Задержанный директор автобазы ехидно посматривал на наши похождения по территории и противным гнусавым голосом комментировал, мол, говорил же, нету ничего. Мальчонку какого-то привели, надо вам было собак везти, если уж так нужно всё досконально проверить.
Ах ты, гнида! Уверен, значит, что не найдём. Идём ещё раз!
В дальнем углу базы был свален металлолом. Кузова и кабины, кожухи, из которых вынули всё пригодное в ремонте, куча шин, бочки. Хламом была занята приличная площадь. Мне не хотелось лезть в эти завалы, поэтому в первый раз я прошёл мимо. Раз от края ничего не улавливаю, значит, вряд ли там есть что-то ценное. Но теперь это дело чести. Я поднырнул под одну пустую кабину, перелез через пару ржавых бочек и углубился в сторону ещё одного здания, до которого вряд ли мог дотянуться за пределами этого лабиринта. Надо было конечно, тряхнуть кого-нибудь из местных. Не сомневаюсь, есть у них тропинка к этому гаражу. Но я не гордый, сам проберусь.
Метров с пяти я наконец почувствовал золотое сияние, которое шло даже не от здания.
— Здесь! — махнул я комитетчикам, застывшим у границ свалки.
Те не захотели сразу лезть за мной, а ждали кого-то из местных обитателей, кто провёл бы их тайными тропами.
Услышав мой призыв, краса и гордость советских спецслужб наперегонки ринулась навстречу. Я спокойно дождался, когда они достаточно приблизятся, и показал на ёмкость с мазутом.
— Вот здесь внутри.
На меня недоверчиво покосились. Мараться и ковыряться внутри никому не хотелось. Ну это уже не моя забота, как достать искомое золото. Я вам указал местоположение, а извлекать — увольте, без меня. Рабочие автобазы подоспели вовремя, им-то и поручили разгрести пространство вокруг бочки, чтобы опрокинуть её и добыть утопленное богатство.
— Ну, я пошёл, — предупредил я капитана, поглощённого процессом. Очень ему хотелось поскорее получить содержимое.
Крепко пожав мне руку, он кивнул бойцу проводить специалиста в моём лице на выход. Блин, час потерял из-за этого урода начальника автобазы, который был уверен, что никто и никогда не найдёт его заначку. Собак он предлагал использовать. Ну-ну.
Глава 26
Меня отпустили отдыхать до особого распоряжения.
Вечером позвонила Соня. Конечно, она хотела знать, что происходит со мной и вокруг меня. Как же я был рад слышать её голос! Даже учитывая, что все разговоры записываются.
— Сонечка, у меня всё хорошо, только мы пока не можем встретиться. Это ради твоей безопасности. И ты береги себя, пожалуйста. Боюсь, Боцман не отступится от своего. Не ходи никуда одна, тем более вечерами. И не разговаривай с незнакомыми людьми.
— Я его не боюсь, — заявила смелая девушка.
Эх, молодость, молодость.
— Дело не в страхе. Он действительно опасен. Поэтому, пока не будем видеться, чтобы не привлечь к тебе внимание.
— Это надолго?
— Надо немного потерпеть. А пока ты сможешь мне звонить по этому номеру. И мы можем говорить, сколько угодно.
— А ещё можно писать друг другу письма.
— Да, наверное, но я совсем разучился это делать.
— Когда-нибудь ты расскажешь о себе всё? Как ты раньше жил, чем занимался. Как там у вас вообще…
— Соня, Соня! — перебил я девушку, пока она не спалила меня с потрохами. — Не по телефону давай?
— И правда, что-то я разболталась — опомнилась она.
Мы ещё поговорили о том о сём и договорились созвониться завтра в это же время.
На следующий день никто не объявился. Не позвонил майор, не приехала волга.
Я для разнообразия сходил на занятия, в надежде поговорить с другом, обменяться новостями. Лёха был взбудоражен и рассказал, что его вчера взяли в оборот, едва он добрался до архива. Читальный зал был закрыт для всех. Один доктор наук пытался поскандалить, но ему что-то шепнули, и он поспешил убраться подобру-поздорову.
Лёху вежливо попросили посидеть перед помещением хранилища, где он обычно работал. Через пять минут из комнаты выскочила красная, как ошпаренный рак, архивистка, которая вчера выдала ему ту самую пачку документов, среди которых завалялся интересный листок. На Лёху она взглянула лишь мельком и убежала по коридору. Видимо не в курсе, кто устроил ей весёлую жизнь.
— Товарищ Корытный, у нас будет к вам пара вопросов, — сообщил ему сидящий за рабочим столом архивистки очкастый мужик и предъявил красные корочки.
Ну понятно, откуда ему ещё быть.
— Вам знаком этот документ? — предъявил он тот самый листок.
Лёха рассказал, где и при каких обстоятельствах обнаружил ценные воспоминания, подписал бумажку, где обязался хранить молчание, и был отпущен восвояси.
Впервые за последнее время мы оказались предоставлены сами себе, сходили на обед и даже встретили Виталика, который сделал вид, что не знаком с нами.
— Мы с тобой на джинсы договаривались, — тормознул я
