что поняла, что осознала. Я запечатываю своё последнее письмо вам, принцесса — за мгновения до того, как меня поглотит вихрь мглы, а я навсегда отдамся в услуженье безумию. Принцесса, сегодня я поняла, что иногда недостаточно одной лишь надежды и веры в Свет. Потому что тьма, что живёт внутри нас, не ведает ни того, ни иного.
Не мы боремся с тьмой. Тьма из последних сил, цепляясь за обрывки нитей души, борется с тем, что нам дорого...
У вашей ошибки моё имя...
В голопузом детстве мне мечталось иначе.
Лежа в своей кроватке в детском доме, я зачитывался книгами об отважных воинах, спасавших красивых принцесс, о могущественных магах, по мановению руки меняющих облик планеты. Я мечтал, что когда-нибудь стану таким же смелым и сильным.
Но реальность оказалась хуже, чем пишут авторы, и судьба распорядилась иначе. В её руках вдруг показался кинжал колкой сатиры, а на моё лицо легла кривая, почти разбойничья ухмылка. Видишь, Мать Тьма? Я смеюсь вместе с тобой.
Под ногами одна за одной появлялись ступени — а мне казалось, что каждая из них отзывается музыкой. Словно я шёл по клавишам пианино.
Сердце в груди не ведало покоя. Что беспокойство для бога? Лишь пыль? Что беспокойство для человека? Жизнь. Здесь, на краю мирозданию, по ту сторону здравого смысла, в царстве тьмы всё перевернулось с ног на голову.
Я чувствовал на себе её жадный, почти голодный взгляд. Не я жду её у врат, она пустила меня в свой дом, чтобы расквитаться за всё. Тишиной она вопрошала — где, как не здесь, Владислав? В месте, где грань между человеком и богом стирается, обращается в ничто? Где нет понятий, образов и обликов, где ложь закована в печать правды? Иди ко мне, милый. Чудилось мне в ее голосе что-то близкое, родное...
И я шёл. Бесплотные тени шептали у меня над ухом бессвязный бред. Иногда они заставляли меня думать так, как я уже отвык. В какой-то миг мне показалось, что мой следующий уверенный шаг провалится в пустоту, а я низринусь во мглу, постыдно рухну, как мальчишка в грязную лужу.
Что скажут те, кто доверил тебе сегодня свои жизни, если увидят нечто подобное?
Я не знал, но шёл вперёд. Наверное, мне бы стоило закрыть глаза, но всякий раз, как я отдавался на милость этой слабости, в голове возникали образы девчонок. Не богинь — девчонок. Там, в миру, о них говорили всякое. Толпы людей возводили им храмы, другие толпы спешили воскурить жертвоприношения, третьи — припасть к каменным стопам величественных изваяний. Они верили в них, в тех, кому можно — нужно — следует поклоняться.
Возводить в абсолют.
Правильное слово — абсолют. Я усмехнулся, понимая, что прячу за обыденностью размышлений собственные страхи. Мать Тьма смотрит на меня, как на жука в банке, рассматривает, ищёт изъяны.
Ищет во мне человека.
Я не знал, что будет, если она отыщет. Что мне тогда рассказывала Ольга той бурной ночью? Люди оставляют трещинку на кувшине, чтобы не гневить идеальностью Богов?
Я ждал увидеть перед собой величие дворцов. Я жаждал узреть роскошь теневого бытия. Я хотел...
Мать Тьма смеялась над всем, что я хотел. Вместо этого она предлагала мне лишь величие пустоты, роскошь ничего, нежность холодного мрака. Мне показалось, что подул зябкий ветер, захотелось обхватить самого себя за плечи, но я прогнал наваждение.
Сколько я уже иду? Какой делаю шаг? Первый, второй, сотый? Может быть, тысячный? Лестница не ведала конца. Мне вспомнилось, как будучи мальчишкой, я схватил двойку по математике на день рождения матери, которой считал нашу воспитательницу, и пыхтя поднимался к ней в комнату, зная, что несу в портфеле дурные вести. Тогда мне хотелось, чтобы ступенькам не было числа.
Я вновь позволил себе слабость и зажмурился. Остановился, не сделав следующего шага. Мне казалось, что я чую, как нечто изменилось в самой тьме вокруг меня. Кажется, она была впечатлена моей остановкой.
— Хватит, — не повышая голоса, одними губами проговорил я. — Покажись.
Просыпаться бывает страшно. Потому что за преградой липкого, жаркого, полного несуразицы сна таится такая жестокая, упорядоченная реальность. Потому что по ту сторону спокойствия — мир, который жаждет высосать из тебя все соки.
— Например, врач, который желает сказать, что у тебя рак. Верно, Владислав?
Я резко открыл глаза, выдохнул и увидел её перед собой. Белесым призраком она парила у самого моего лица. Книги жрецов вещали, что Мать Тьма сторонится единого облика. Многомудрые богознатцы норовили пронзить пальцем небеса в спорах о том, что она безлика. Воображение спешило нарисовать её чем-то эфемерным, почти неосязаемым и воздушным. Мглой, Мраком, Тьмой.
Какая наглая ложь...
У неё было бледное, красивое лицо. Хищная улыбка, усталый, но насмешливый взгляд полуприкрытых глаз. Грудь приковывала взгляд — ей было тесно в узких пределах платья. Тонкие, почти костяные руки — от ладоней Тьмы веяло холодом.
Над головой её раскачивалась закованная в цепи курительница — в нос мне ударил едкий запах погребальных благовоний. Это была... Валя?!!
— Не ожидал? — спросила она, воспарив чуть выше. Платье воздушным покрывалом потянулось за ней, по лицу мне ударило кружевом нижних юбок. Я только теперь понял, что впервые в своей жизни слышу не её вкрадчивый шёпот, не звенящую тишину её слов, а истинный голос. — Как тебе мой новый облик? Нравлюсь?
Мне нечего было ей ответить. Представление, шутовской маскарад, пляска скомороха — даже явившись передо мной воочию, она всего лишь смеётся надо мной. Смотрит, как и положено владыке теней — сверху вниз. В конце концов, это нам пришлось собраться воедино, чтобы дать ей бой. Она же перед нами всего лишь одна.
Пожиратели душ выглянули из-за её плеч воздушными муренами. Зло сверкнули бусинки глаз, хищно раззявились мглистые пасти — они рассматривали меня как лишь ужин. Мать Тьма коснулась подбородка одной из бестий, огладила вторую ладонью — те блаженно зажмурились.
Но как же это возможно?!! Похоже, я сказал это вслух и в ответ услышал смех той, которую когда-то любил.
— Все просто, милый, маленький бог. Твоя девушка слишком долго пробыла в царстве Тьмы, которую вы именуете Навью. Хотя, так ее называть неправильно. Она — лишь тень истинной тьмы.След от нее остался в человеческой душе, но у нее было тело — тело демона. Именно благодаря этому я смогла найти и ее и направить. Какая ирония, правда? Ты уничтожил одну, чтобы дать жизнь
