не представляешь, — хрипло выдохнул Зиг.
Отвесил звонкий шлепок.
Я вскрикнула. Лицо вспыхнуло жаром. Укусила губу, задыхаясь от чувств. Захотела его ещё сильнее. Я ощутила его пальцы в себе и застонала, вцепилась в столешницу, обезумевшая. Боги, умру! Уже умираю!..
— Хочешь меня, моя киска? — Я утвердительно замычала. — Умоляй.
— Зиг! — я и правда взмолилась. Думала, сгорю, если не прекратит мучить меня. — Зиг, я не могу-у-у!.. Зи-и-иг… прошу, прошу!
Наконец он сжалился надо мной. Я забыла, что сейчас день и весь дом слышит мои стоны. Кричала громко. Пищала. Шумно дышала. Ёрзала, двигаясь ему навстречу. Встала на носочки, выгибаясь в пояснице. Так жестоко он меня ещё не брал, но больно не было. Дикость взбудоражила настолько, что в животе затянулся тугой узел удовольствия. Ещё немного и я… я…
— М-м-м!
— Боги, какая же ты… — зарычал Зиг. Он стиснул мои бёдра большими ладонями, горячими, словно угли. — Всегда будешь ходить со мной… в каждый проклятый поход, поняла?
— Зи-иг!..
— Поняла⁈ — и снова шлёпнул меня. Я завопила «да-а-а!» и вытянулась. Зиг одобрительно погладил горящий зад. — Другое дело.
Пойду, пойду в любой поход! Даже в проклятый! Пусть только не прекращает!..
Стол задрожал и стал стучать по стене. Упал подсвечник, грохнув о пол. Нам было не до чего. Я кричала и звала его, молила не останавливаться. Разум окончательно оставил меня, я вздрогнула и обмякла. Зиг замер и нагнулся надо мной. Хрипло позвал с рычанием, как делал лишь он: «Катер-рина». Его дыхание обжигало затылок.
Тишина длилась долго, прерывалась лишь нашими рваными вздохами. Внутри всё горело. Сердце грозило выскочить из груди. Ножки не держали. Ох, завтра, чувствую, не встану…
Потом Зиг упал в кресло и дёрнул за юбку. Я без сил рухнула на его колени. Он сидел без штанов, а я с задранной юбкой. Ощутила, как по дрожащим ногам течёт. Между ног начало болеть, но это была приятная боль.
И только теперь мне стало жутко стыдно.
— Слушаю тебя, моя киска, рассказывай, — распорядился князь, убирая волосы с моего красного лица. — Какого хрена ты устроила?
Глава 33
Немаленькая
Зигрид
Я сидел на троне и цедил одну-единственную кружку пива весь вечер. Мысли тянулись к северу. Там нет князей и княжеств, а только дикие племена, разбросанные до самого ледника по лесам. Воевать с ними всё равно, что сунуться в осиное гнездо.
Планы всё не строились. Усталость с дороги брала своё. Спал бы сутки, как убитый. Надо обсудить дела с Китти. Когда рассказывал ей, то будто сам себе объяснял, как лучше поступить. Легче думалось. Она-то не шибко была умудрённой в военных делах, но слушала внимательно, вопросы задавала. Пока разжую ей, сам пойму, что делать.
Эх, Волк Юга, хранят тебя боги за твою прелестную дочь!
— Во девка, огонь, — фыркнул сидящий около меня Йорген. Он занял трон моей жены, всё равно её нет. Глазел, как темноволосая служанка пляшет на столе с задранной юбкой. Йорген покачал головой. Волчьи глазищи горели от выпитого эля. — Давненько тут такого не видали.
Я бросил взгляд на девицу и поморщился.
— Шлюха.
— Ага, парни в восторге!
Йорген ухмыльнулся и выпил. Бьёрн, стоящий позади нас, метнулся с кувшином эля и наполнил его кружку до краёв. Пена упала на пол и тут же стала таять.
Девица веселилась с моими псами весь вечер. Они праздновали окончание похода, обмывали награды. Служанка выпила с ними, растрепалась и не стыдилась показать ни смуглых грудей, ни стройных длинных ног. Плясала среди посуды и кружек с пивом. Волки осыпали её золотыми монетами. Хохотали. Звали её, дразнили, хватали за руки, за юбку. Бойкая красивая девица им нравилась.
— У-у! Ха-ха-ха! — кричали мои псы. Девка лежала на столе, принимая в себя каждого желающего. Один из воинов надел ей на голову венец. — Дикарка, ну даёт! У-у!
— Выпьем!
— За Зигрида Рыжего! У-у-у! Слава князю!
Я поднял кружку, принимая слова воинов, и выпил с ними за мою славу. Ну конечно, столько золота не было даже при моём отце. Когда я стану императором, то заплачу им ещё больше.
— Стареем, брат, — заметил Йорген. Он откинулся на спинку трона, тоже ленился. — Когда-то и мы с тобой могли так веселиться, а сейчас… что-то уже не веселит. Веселилка засохла, что ль?..
— Ты видал мою жену? Стал бы налево ходить, если бы такая тебя ждала?
— Боги, я что, совсем больной⁈
— Вот и мне других не хочется, да и после всех? В ней заразы больше, чем в тухлом мясе, — я поморщился. — И правда отсохнет ещё.
Йорген хохотнул.
— Возьмёшь её на восток? Парни будут счастливы.
Я пожал плечами. Про восток я пока думал мало. Девка мне надоела, насмотрелся уже на таких. Я отвернулся, и на глаза попалась грязная стена позади трона. Там были какие-то рисунки, детские. Напомнили об ещё одной головной боли.
— Видел, что учудила Китти? — спросил я. Хотел поговорить о тревогах с другом и узнать, что он думает.
— А как же, — хмыкнул Йорген. Он похлопал меня по плечу, скорчил серьёзную рожу и чётко проговорил: — Поздравляю, отец.
У меня глаз задёргался.
— Хватит ржать, Йорген! Что мне с ними делать, а?
— Принять и простить? Славные сорванцы, из них выйдет толк. Устроили мне допрос в коридоре, смышлёные. Мне понравились. Сдох бы за таких сыновей, — признался друг и почесал шрам на груди. Я повёл бровью. — Что? Сам знаешь, я ничейный, если бы твой отец меня не подобрал, то жил бы, как пёс, на улице. Рад за этих мальцов. Отец им, может, и хреновый достался, но зато мать!.. Ух, красавица, рукодельница, да ещё княгиня! Светлая госпожа, слышал?
Я поразился словам Йоргена. Думал, он поддержит меня и придумает, куда мне сплавить этих попрошаек. Но он удивил меня, встав на сторону моей доброй жены.
Как она вообще додумалась притащить каких-то щенков в мой дом⁈ Не спросила меня! Я слишком много ей позволяю.
Отшлёпать её мало.
— Что творит, что творит! — Йорген покачал головой, наблюдая за блудом в зале. Засвистел. Потом рассмеялся и сказал: — Ставлю, что на десятке шлюшка упадёт.
Мне надоело это дерьмо. Да и Катерина жаловалась, что пиры в зале мешают ей спать. Это уже задевало её, а значит, и меня. К тому же, будь она неладна, Катерина уже уложила спать этих детей. И почему меня они волнуют⁈ Должно быть, я не был всё же таким чёрствым, как хотел бы.
Я приказал Йоргену:
— Скажи им выметаться из моего дома.
Воевода с готовностью поднялся и
