– Проснулась. Попьешь чего-нибудь?
Элина закрыла глаза.
* * *
У кровати Хета. Знакомая картина.
Когда Элина была еще ребенком, Хета присматривала за ней в этой же комнате и ждала, когда Элина заснет.
Иногда Хета пела ей колыбельную.
– Почему же я еще жива? – спросила Элина.
– Мудреное это дело, – ответила Хета. – Я вот тебе историю одну расскажу. Про мамашу твою.
– Не знаю, хочу ли я ее слушать.
– А ты вот послушай.
Хета начала с рассказа о своей семейной жизни с деревенским полицейским Ауво Пасма, братом Аско. Она все говорила и говорила, чем Ауво ее бил. Разводным ключом. Поварешкой. Скалкой. Лыжной палкой. Ремнем. Ведром. Разделочной доской. Ну и кулаками, разумеется, кулаками-то чаще всего. Ауво был искусным садистом. Он бил по тем местам, которые скрывала одежда. По ребрам, по спине, по голени. Всего несколько раз заехал ей по лицу, да и то открытой ладонью или каким-нибудь тупым и широким предметом, скажем, телефонной книгой. Так, чтобы особо следов не оставлять. А если синяки скрыть не удавалось, Хета должна была при случае объяснять, что это она сама упала да ушиблась, по собственной неуклюжести.
Всего раз Хета пригрозила разводом. Ауво паяльной лампой прогревал днище лодки, чтобы его просмолить, когда Хета крикнула, что разведется. В бешенстве Ауво направил огненную струю ей в лицо. Тогда она лишилась глаза.
Билет на свободу достался Хете неожиданно.
Марке пришла в магазин и попросила Хету посидеть с ребенком. Это предложение застало Хету врасплох. Но еще большим сюрпризом было то, что Ауво разрешил ей пойти.
Причина выяснилась быстро. Когда Хета вернулась домой со своего первого дежурства, Ауво приступил к допросу. Он выспрашивал, как там организовано хозяйство на ферме Юлияакко. Интерес Ауво был вызван тем, что Марке с Кауко начали выращивать картофель и на правлении Ассоциации фермеров высказывались против использования удобрений.
Хета отделывалась общими словами. Описывала обои, чистоту в доме, перечисляла, какие цветы посажены. В общем, изображала из себя наивную дурочку. Таким манером Хете и раньше удавалось добиться того, чтобы Ауво от нее отстал.
Во время этих посещений женщины подружились. В конце концов Хета поведала Марке о своих бедах. Марке слушала молча, а потом вынесла свой вердикт, мол, терпеть подобное нельзя.
– Так и сказала. Невозможно больше терпеть эти бесчинства от Ауво.
Хета замолчала. Сидела и постукивала ногой по полу.
– Вот тогда-то Марке и рассказала мне о проклятии.
Марке обещала, что проклятие не убьет Ауво сразу. И у него будет шанс исправиться.
Но Хета ни о чем таком и слышать не хотела. Она перепугалась.
Лишь на Пасху, когда Ауво сломал ей три ребра, Хета согласилась.
Марке велела ей припрятать ноготь с пальца ноги Ауво. Это не представляло труда, потому что у Ауво была привычка стричь ногти где попало и складывать их кучками по всему дому. Когда в начале июня полая вода спала, они вдвоем с Марке отправились на Ям-озеро.
Марке скормила кусочек ногтя щуке и произнесла заклинание. После следующего собрания фермерской ассоциации Марке отозвала Ауво в сторонку и сказала, что знает о побоях. И что если Ауво еще раз Хету хоть пальцем тронет, то это для него плохо кончится. Ауво ответил, мол, она ошибается и дома у них все в порядке. А если Хета что-то такое ей наплела, то, как обычно, по дурости своей.
После этого Ауво отрезал Хете палец. Затащил жену на кухню, прижал ее левую руку к разделочной доске и отпилил мизинец хлебным ножом. «Вот что бывает с теми, кто гадит в собственном доме», – сказал Ауво. От боли Хета потеряла сознание. Ночью она проснулась на полу в луже крови. Ауво стоял рядом и орал: «Почему ты за собой не убрала?!»
После этого Ауво запретил Хете бывать в Юлияакко, но она через Эско передала Марке сообщение.
За четыре дня до истечения срока Ауво почувствовал себя плохо. Именно так, как и предсказывала Марке. По словам Марке, тело страдает, когда душа стремится его покинуть.
Душа Ауво находилась в щуке, которая была готова к погружению.
– Ты-то, поди, тоже давно уже еле ползаешь? И все тебе не в радость? – спросила Хета. – Вот и у Ауво так было. Это потому, что ты щуке душу свою живую отдала.
За два дня до срока Ауво уже не мог подняться с постели. Он страдал от рвоты и поноса и причитал, что у него горят все внутренности.
– Поэтому я очень удивилась, что ты еще была в силах ходить в тот вечер, когда щука собралась уплыть, – сказала Хета. – Но после того, что рассказал мне Аско, поняла, в чем штука-то. Марке построила этот дом на мощной линии силы. И это тебя спасло.
– Космический корабль, – прошептала Элина.
– Что?
– Так, ничего.
Когда Ауво оставалось жить всего сутки, он потребовал, чтобы Хета позвала к нему брата. Хета не видела причин отказать ему в этой просьбе.
Свою ошибку Хета осознала лишь тогда, когда явился Аско.
Разумеется, колдун сразу раскусил, в чем дело.
Аско напоил Ауво каким-то своим снадобьем и стал требовать у брата, чтобы тот признался, кто именно наложил на него проклятие. Хета подслушивала разговор, стоя за дверью, сердце у нее при этом выскакивало из груди. Ауво все категорически отрицал, мол, не знаю ничего. Боялся, видать, что и его проделки наружу выплывут.
«Вылечи меня», – повторял Ауво. Аско ответил, что такое мощное проклятие может снять только тот, кто его наложил.
Но Ауво так и не назвал имени колдуньи. Не дожив до утра, он помер.
Это был самый счастливый день в жизни Хеты.
– Официальной причиной смерти записали остановку сердца. В тот момент я и поняла, что теперь уж никто и никогда не дознается, что на самом деле приключилось. Только вот Аско подозревал нечистое. Все вынюхивал.
Хета придвинула табуретку поближе к кровати и наклонилась к Элине.
– Я рассказала тебе про Ауво, потому что хотела, чтобы ты знала, что я с твоей матерью натворила. И почему я все-таки приняла такое решение. Твоя мать, вообще-то, тут ни при чем. Я одна во всем виновата. Но я ни разу не пожалела об этом.
Она выпрямилась.
– Ты прокляла себя потому, что думала, будто совершила ужасное преступление против Йоусия. Но на самом деле ты вообще ничего плохого не сделала, если с Ауво сравнить. Или со мной.
– Дайте водички, тетя Хета, – попросила Элина. Когда Хета поставила стакан обратно на столик, Элина спросила:
– А что сталось с моей щукой?
– Мы все что надо сделали.
– Вы ее поймали?
– Поймали.
