в канализации бы знала. А я не знаю. Представляешь? Это потому что я не крыса или потому что "особый статус" никто никогда не получал?!
Бледно-желтые глаза налились непроницаемой твердостью. Тяжелое дыхание словно пропиталось негативными эмоциями. Тоже злится. И ладно, пусть отвечает за глупости, вылетающие изо рта.
— "Никто и никогда" не значит "невозможно". Ты не пыталась.
— И не стану! Поднимать себя на смех, унижаться перед кучкой альф. Может им еще пятки вылезать за право жить здесь полноценно?
Вдавила ногти в свое запястье, отвлекая внимание от возбуждения на боль и злость. У тела и истинности свои планы на эту ночь, а я бесконечно их порчу.
— Я хочу вернуться домой. Домой, Макс. Мне не нужен ни Желтый, ни Белый, ни Серый. Ни один район проклятого Амока мне не нужен.
Желваки Малина ходили, добавляя виду грозности.
Резко встала, вынуждая столичного отступить. Сделать шаг назад.
Слишком мало для свободного вдоха, но достаточно, чтобы не ощущать давления.
— Меня спросить не желаешь? — процедил Макс, сжимая кулаки.
— О чем?
— Ты сказала чего хочешь, а что хочу я, ты знаешь?
Впилась ногтями в ладони от очередной прошившей насквозь истомы.
— Знаю. Ты хочешь меня узнать, хочешь, чтобы я попыталась получить разрешение. Наши желания не совпадают.
Дернула головой, отбрасывая прядь с лица.
— Тогда зачем ты здесь?
Я в удивлении усмехнулась. Что за вопрос?
— Потому что ты привез меня сюда.
Макс тоже натянул усмешку, только на веселье не тянет. Совсем.
— Привез, — кивнул он. — Ты села ко мне в машину. Я тебя не заставлял.
— Ты меня провоцировал!
— А ты настолько безвольная и слабая, чтобы вестись на провокации?
— Вот уж нет, — процедила зло, закипая от буйной смеси ощущений.
— Выходит, ты поехала со мной не из-за них, — ирония звучала подтоном. — Для чего, Карина? Себе ответь, мне — зачем ты здесь?
Рваные выдохи — невольное отражение моих эмоций.
Обида, гнев, разочарование, желание. Не люблю, когда меня пытаются вывернуть наизнанку.
— Просто так, — нервно повела плечом.
— Малая, ты долго водила меня за нос, я знаю, когда ты начинаешь врать, — недовольство Макса неприятно звенело. — Честно ответь.
— Ладно! — всплеснула руками. — Вот тебе правда, держи: хотела оставить этот вечер в памяти, чтобы потом, когда будем далеко друг от друга, было, что вспомнить. Все? Доволен?!
Правая бровь Малина дернулась в удивлении, взгляд неотрывно блуждал по моему лицу.
Проклятье. Из-за тебя горю в эмоциональном котле!
Возмущенно пискнула от резкого рывка. Ладонь давила на спину, вжимая грудь в крепкий торс.
Дыхание замерло, взгляд уперся в приоткрытые губы.
Облизнулась, мечась от губ к глазам и обратно, в слабой попытке оттолкнуть от себя сильное тело.
— Что ты творишь?
Почему во рту такая невероятная сухость, а руки плохо слушаются?
— Создаю твое воспоминание.
Губы заткнули стремящееся наружу возмущение.
Изогнулась под наглыми руками, стремясь почувствовать Макса каждой клеточкой.
Нечестная игра на истинных инстинктах.
Прикусила его губу в отместку, чтобы не думал, будто я смирилась.
Встретились взглядами. Чуть сильнее надавила зубами, наблюдая калейдоскоп в глазах от предупреждения до порочных обещаний.
Отпустила, провела языком по наполненной губе. Стянула жесткие волосы на затылке, второй ладонью погладила напряженную шею.
Сама поцеловала, следуя за внутренним порывом.
Неторопливо, наслаждаясь каждым ласкающим касанием губ, танцем языком на костях нашей чувственности.
Бесконечно рассыпающиеся в животе искры обжигали изнутри. Когда успела повиснуть на Максе, обнимая ногами?
Ладони жадно, с наслаждением сжимали, поглаживали ягодицы, вынуждая выгибаться навстречу рукам. Тело неукоснительно следовало за Малиным, истинность довольно мурчала, сводя с ума.
Короткий выдох остался на влажных губах от неожиданного столкновения спины со стеклом. Холод моментально остудил кофту, добрался до спины. Контраст от разгоряченной бархатной кожи под руками и опаляющих шею губ добавлял остроты.
— Макс… — всхлипнула со стоном от игр острого языка с чувствительной кожей.
Сдавила его плечи, насколько смогла.
— Не вздумай оставить метку, — предупредила с придыханием.
Нечто внутри наоборот желало этого. Отчаянно хотело принадлежать Малину полностью. Безоговорочно.
Под неведомым давлением потерлась о выступающий бугор. По шее растекся глухой вибрирующий стон. Клыки зацепили кожу.
— Не смей, Макс, — выдавила слабый рык, а в ответ получила серьезное недовольное рычание…
И ему захотелось поддаться. Сдаться. Целиком.
Проклятье… Как же сложно сопротивляться, когда разум и тело в конфликте.
Кончик носа будоража заскользил по шее наверх, губы коснулись уха.
— Ты моя пара.
Сцепила зубы, чтобы никакой сладостный стон не вырвался на волю.
Слова не могут влиять на ощущения, — так я считала.
Ошибалась. Могут. Еще как…
Макс сжал талию, сместился на поясницу. Пальцы пролезли под резинку брюк, опалили ягодицы.
Прикрыла веки, вонзая ногти в руки Малина.
— Я хочу тебя всю. Полностью. Слышишь?
Сложно не услышать, когда шепот врезается в ухо.
— Да, — выдавила с трудом.
Сдержанность Макса отразилась в поцелуе. Тонкое лезвие баланса между нежностью и страстью.
Прижался лбом к моему, так и не вытащив руки из-под моих штанов.
Тяжелое рваное дыхание скрещивалось вместе с прямым взглядом.
— Что надо сделать, чтобы ты перестала сопротивляться себе и мне?
Прогнулась от исключительно болезненного желания почувствовать Макса целиком. Промычала сквозь стиснутые зубы, не позволяя стону прозвучать открыто.
Бледно-желтые глаза не скрывали недовольство, а щедро демонстрировали.
— Ничего, — выдохнула рвано. — Нельзя. Мы хуже сделаем.
— Кому?
— Друг другу.
Это же очевидно!
Как потом жить своей жизнью по разным сторонам света? Пока это возможно, а секс — черта невозврата. И метка тоже.
— Кар-рина, — прорычал Макс, гневно дыша в ухо.
Куснул мочку, беспощадно играя на скрипке моих ощущений.
— Подумай для разнообразия о хорошем.
— О чем? — тоже рыкнула в ответ, уверенно встречая недовольный взгляд. — О том, как я буду второй негласной женой в Сером, а ты здесь со статусной женой, столичной. Об этом? Или о том, как я буду сходить с ума от ненависти к себе из-за того, что допустила это? Тебя тоже возненавижу. Я так не хочу. Не смогу. Это унизительно.
На пике возбуждения злость сработала иначе, чем обычно.
Не так.
Непривычно. И больно.
На глазах появилась непрошенная влага.
Эмоциональный передоз. Это все Макс. Все из-за него.
— Отпусти меня, — шепот дрожал.
Я не привыкла ощущать себя беспомощной. Мне чужда подобная слабость. И именно ее я чувствую.
Ужасно. Просто отвратительно…
Макс бесконечно всматривался в мои глаза, сцепив зубы. Вытащил руки из-под моих брюк.
Протяжный выдох вышел с небольшим облегчением и легким привкусом разочарования. Разжала ноги, чтобы встать на пол, но Малин перехватил одной рукой поперек спины, второй держал под бедро.
Что он задумал?
Развернулся на месте и в
