– Заходите, – буркнул он. – Только не мучьте парня чересчур долго.
– Это займет пару-другую часов, не больше, – благодарно склонился Троуэр.
– Минут, а не часов! – стоял на своем Миллер.
Но Троуэр бодрым шагом направился к двери у лестницы, и Миллер не спешил воспрепятствовать ему. Значит, он может провести с мальчиком несколько часов, если захочет. Войдя в комнату, Троуэр плотно притворил за собой дверь. Нечего здесь мешаться всяким язычникам.
– Элвин, – позвал он.
Мальчик вытянулся под одеялом, лоб его покрывали крупные капли пота. Глаза Элвина были закрыты. Впрочем, спустя секунду губы его едва заметно шевельнулись:
– Преподобный Троуэр, – прошептал он.
– Он самый, – подтвердил Троуэр. – Элвин, я пришел помолиться, чтобы Господь освободил твое тело от дьявола, который насылает на тебя порчу и болезнь.
Снова пауза; как будто требовалось время, чтобы слова Троуэра достигли Элвина и вернулись обратно, обернувшись ответом.
– Дьявола не существует, – сказал Элвин.
– Вряд ли можно требовать от ребенка подкованности в вопросах религии,
– ответил Троуэр. – Но я должен сказать тебе, исцеление приходит только к тем, у кого достаточно веры, чтобы быть исцеленным.
Следующие несколько минут он посвятил рассказу о дочери начальника синагоги[45]и истории о женщине, страдавшей кровотечением и излечившейся прикосновением к одеждам Спасителя[46].
– Помнишь, что сказал он ей? «Вера твоя спасла тебя», – изрек он. Так вот, Элвин Миллер, вера твоя должна окрепнуть, прежде чем Господь спасет тебя.
Мальчик ничего не ответил. Поскольку Троуэр, рассказывая сии притчи, пустил в ход все свое изысканное красноречие, то, что мальчик заснул, несколько задело его. Указательным пальцем он ткнул в плечо Элвина.
Элвин дернулся.
– Я слышал вас, – пробормотал он.
Судя по всему, мальчишка еще больше помрачнел, услышав несущие свет слова Господа. Плохо, очень плохо…
– Ну? – спросил Троуэр. – Веруешь ли ты?
– Во что? – выдавил мальчик.
– В Святое Писание! В Господа Бога, который исцелит тебя, если ты смягчишь свое сердце!
– Верую, – прошептал Элвин. – В Бога.
По идее, этого признания было достаточно. Но Троуэр изрядно поднаторел в истории религии, чтобы довериться так легко. Признаться в вере в божественность – мало. Божеств огромное число, но лишь одно из них истинно.
– В которого Бога ты веруешь, Эл-младший?
– В Бога, – повторил мальчик.
– Язычник Мур молился черному камню Мекки и тоже называл его Богом! Веруешь ли ты в истинного Господа и веруешь ли в Него правильно? Я понимаю, тебя мучает лихорадка, ты слишком слаб, чтобы толковать свою веру. Я помогу тебе, малыш Элвин. Буду задавать вопросы, а тебе надо будет отвечать «да» или «нет», согласуясь с собственной верой.
Элвин лежал неподвижно и ждал.
– Элвин Миллер, веруешь ли ты в Господа бестелесного, не обладающего членами тела и страстями? В великого Несозданного Создателя, Чей центр везде и Чье местоположение не может быть определено?
Некоторое время мальчик обдумывал слова Троуэра, прежде чем ответить.
– Мне это кажется полной бессмыслицей, – наконец сказал он.
– Смертным разумом Его не осмыслить, – заметил Троуэр. – Я просто спрашиваю, веруешь ли ты в Единого, восседающего на вершине Бесконечно Высокого Трона, самосуществующее Бытие, которое столь велико, что наполняет Вселенную, и столь мало, что способно жить в твоем сердце?
– Как он может сидеть на вершине трона, у которого вообще нет вершины?
– удивился мальчик. – И как столь великое может уместиться в моем сердце?
Мальчишке явно не хватало образования, его незамысловатый умишко не в силах был ухватить суть сложного теологического парадокса. И все же сегодня на кону стояла не жизнь и даже не душа – речь шла о множестве верующих душ, которые, по словам Посетителя, мальчишка разрушит, коли не будет обращен в истинную веру.
– В этом-то и заключается красота, – пылко провозгласил Троуэр. – Бог – вне нашего понимания; и вместе с тем в Своей бесконечной любви Он стремится спасти нас, невежественных и глупых людишек.
– Разве любовь – это не страсть? – спросил мальчик.
– Если тебе трудно воспринять идею Бога, – уступил Троуэр, – позволь мне поставить перед тобой несколько иной вопрос, который, может, приведет нас к какому-нибудь выводу. Веруешь ли ты в бездонное чрево ада, где грешники корчатся в пламени, вечно горя, но не сгорая? Веришь ли ты в существование сатаны, врага Господа, того, кто желает украсть твою душу, заточить ее в царствии своем и пытать тебя неизмеримую вечность?
Мальчик снова задумался, чуть повернув голову к Троуэру, хотя глаза так и не открыл.
– Ну, в нечто подобное я могу поверить, – ответил он.
«Ага, – возликовал про себя Троуэр. – Мальчишка и в самом деле встречался с дьяволом».
– Видел ли ты его лик, дитя?
– А как твой дьявол выглядит? – прошептал мальчик.
– Он не мой, – поправил Троуэр. – И если ты внимательно слушал на службах, то должен был узнать, ибо описывал я его множество раз. На голове, там, где у человека растут волосы, у дьявола выпирают бычьи рога. Вместо рук у него когти медведя. Ступает он по земле козлиными копытами, а голос его – рев ярящегося льва.
К удивлению Троуэра, мальчик улыбнулся, и грудь его тихонько заходила от смеха.
– И ты обвиняешь нас в склонности к предрассудкам, – сказал он.
Троуэр никогда бы не подумал, насколько крепка хватка, которой вцепляется дьявол в душу ребенка, если бы собственными глазами не увидел, как мальчишка радостно смеется при описании монстра Люцифера. Этот смех должен быть остановлен! Какое оскорбление Господу!
Троуэр хлопнул Библией по груди мальчика, заставив Элвина поперхнуться. Затем, надавив что было сил на книгу, Троуэр изрек переполнявшие душу слова, вскричал с пылкой страстью, которой прежде не ощущал:
– Сатана, именем Господним изгоняю тебя! Приказываю оставить этого мальчика, эту комнату, этот дом на веки вечные! И никогда не пытайся завладеть здесь душой, не то гнев Господний будет так велик, что самые глубины ада содрогнутся!
