— Да, теперь она весьма состоятельная дама, владелица крупной недвижимости, предпринимательница. Странно только, что Крюднер оставил свою фирму именно ей.
— Почему же странно? Как удалось установить, она была весьма близким лицом для покойного.
— Близким лицом? — я удивилась, хотя и в этом ничего странного, собственно говоря, не было, по крайней мере для меня. — Вы имеете в виду…
— Да, я имею в виду именно то, о чем вы подумали, — Александр Матвеевич не дал мне закончить фразу. — А господин Крюднер, будучи одиноким и бездетным, не имел прямых наследников, но мечтал, чтобы его фирма продолжала оставаться немецкой, и написал завещание в пользу своей любовницы-немки, наделенной деловой хваткой. Не хотел, чтобы его дело, в случае смерти хозяина, отошло в казну как выморочное имущество. Российские немцы в любом случае — при продаже, при передаче в наследство — стараются, чтобы их предприятия остались в немецких руках. В Москве действует около сорока крупных немецких фирм, и почти везде существует подобная практика. Конечно, предприятие Крюднера было не таким гигантом индустрии, как «Акционерное общество русских электротехнических заводов Сименс и Гальске» или «Общество моторов Даймлер», но тоже не из последних.
— Господи, я только сейчас задумалась, что электротехнику Сименса или моторы Даймлера производят на заводах, основанных немцами… Так привычно считать их отечественными, российскими товарами.
— Ну, свою первую фабрику Вернер фон Сименс основал все же в Берлине, но быстро понял, что в России работать выгоднее. Да разве только Сименс? Все мы знаем — шоколад и конфеты с фабрики Фердинанда Эйнема, выходца из Пруссии… После того как фабрика перешла от немца Эйнема к немцу Гейсу, она сохранила прежнее название, и прежнее качество. А зодровские швейные машинки из Подольского уезда? А металлургический концерн «Вогау и Ко», заваливший всю Россию высококачественной сталью, медью, жестью. Кстати, глава концерна «Вогау», зять основателя фирмы Конрад Банза, уроженец Франкфурта-на-Майне, долгие годы состоял гласным Московской городской думы и чрезвычайно много сделал для нашего города — например, Немецкая Евангелическая больница в Лефортово построена на его деньги. Да что далеко ходить за примерами — мы сейчас сидим в кондитерской, принадлежащей Торговому дому Адольфа Сиу, владельца огромной кондитерской фабрики за Тверской заставой у Александровского вокзала.
— Между прочим, Сиу, потенциальный конкурент, выпускает еще и парфюмерию — 120 наименований духов и около 40 видов одеколона, я специально интересовалась его продукцией.
— Да, всего и не перечислишь! А ведь тех немцев, кто служит на русских фирмах иняюрами, управляющими и бухгалтерами тоже нельзя сбрасывать со счетов! Согласитесь, для России от немецкой инициативы и предприимчивости большая польза. У нас недаром говорят — работает как немец. Нет, с мастерскими Крюднера все сложилось не так гладко, сложная каша там заварена, и бросить это дело на полпути я не могу…
— Вы заинтриговали меня, Александр Матвеевич, и увели разговор в сторону. Так стало быть, у вас есть какие-то факты, чтобы заподозрить Лидию в причастности к убийству шефа?
— Ох, Елена Сергеевна, мой любопытный друг, потерпите до завтра! Не могу я прежде времени открывать все карты контрразведки.
— Ну что ж, если вам угодно напускать на себя таинственность, полагаю, сегодня мне все равно больше ничего от вас не добиться. Ответьте напоследок только на один вопрос — контрразведка все же занялась нашим делом всерьез? Я была уверена, что внимательно выслушав нашего Михаила Павловича в Петербурге и обнадежив его, они с радостью отправили Мишу восвояси, чтобы и дальше почивать в покое…
— Вы ошибаетесь. Представитель отделения контрразведки Платон Васильев прибыл из столицы в Москву и исправно и всерьез занимается нашим делом. Он толковый офицер, в прошлом — кавалерийский ротмистр, потом служил в политическом сыске, а теперь перешел во вновь созданную службу по борьбе со шпионажем. Затем он тоже намерен посетить мадемуазель Лидию. Так что я советую вам не пренебрегать ее приглашением, хотя бы для того, чтобы познакомиться с прикомандированным к нам офицером контрразведки и узнать много нового и интересного. Как жаль, что мы с вами возвращались из Берлина поодиночке. Мне тогда так хотелось с вами поговорить и кое-что вам рассказать. И вообще железнодорожное путешествие в вашей компании на редкость приятно, потому что вы никогда не забываете о практической стороне жизни. О, эта божественная жареная курица из ваших рук! Она навсегда останется самым отрадным воспоминанием в душе одинокого холостяка…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
«Леля, где ты была?» — Пара кусочков из нашей головоломки. — Тверда, как сталь, и опасна, как бритва. — Лодка в речном тумане как лучшее средство от бессонницы. — Аромат одеколона «Наполеон». — «Ишь, повадился, аспид, к нашему дому…» — Кто сумел побывать жандармом, тот останется им навсегда. — В этой жизни не обойтись без риска.
Мы расстались, договорившись, что Александр Матвеевич заедет утром за мной по пути в Лефортово и мы отправимся к Лидии вместе. Мужа я решила назавтра с собой не брать, пусть остается на хозяйстве и занимается изучением прейскурантов на парфюмерные флаконы.
Домой шла в твердом убеждении, что жить, может быть, еще и стоит. Дверь мне открыла кухарка (у горничной Шуры был выходной).
— Елена Сергеевна, к вам тут приходил один, такой из себя видный мужчина, одетый в штатское, но по роже сразу скажешь, что из жандармов, не то из полиции, — конфиденциально сообщила мне кухарка, пока я снимала шляпу. — Господь Вседержитель, неужто опять что стряслосm с вами?
— Да ничего со мной не стряслось, что ты выдумываешь…
— Ой, чует мое сердце неладное! — запричитала кухарка. — Ой, чует… Мое сердце — вещун! И с пирогом мне сегодня удачи не будет… А все из-за жандармов проклятых, будь они неладны.
Сделав такой неожиданный вывод, добрая женщина скрылась в дверях кухни, из которых тянуло запахом сдобного теста. Видимо, там сидел пирог, обещавший стать творческой неудачей кухарки.
— Леля, где ты была так долго? — окликнул меня из кабинета муж.
— Погуляла и зашла в кондитерскую выпить горячего кофе.
— А к нам тут без тебя заходил один человек. Он очень хотел с тобой познакомиться, долго ждал, но так и ушел, не дождавшись.
— Это он так сильно напугал нашу кухарку, что она теперь боится за качество пирога, приготовленного в момент эмоционального шока?
— Вот чертова баба, вечно сует свой нос куда не следует, — ругнулся Миша, впрочем, довольно беззлобно.
— Не отвлекайся, — я не позволила Мише слишком уж углубиться в эту тему. — Ты так и так сказал, кто же это меня ждал.
— Офицер из петербургского отделения контрразведки. Я имел с ним несколько бесед, когда ездил в столицу, а теперь он прибыл в Москву, чтобы вплотную заняться делом Крюднера. Я очень рад, что командировали именно его. Насколько я успел заметить, человек он прямой, достойный доверия, в прошлом — кавалерийский ротмистр, воевал в Маньчжурии.
