— Если хотите, пусть будет так, — пожала она плечами, не отпуская, впрочем, его руки.
— Как вам сказать… наверное, есть. Я просто в какой-то момент увидела… их вместе. И поняла, что нужно для этого сделать. И что это будет правильно и хорошо — без всяких там этических материй.
— Они сами иногда прорываются, — пробурчала она.
— Нет. Не хочу знать, и про себя сложнее.
— Не буду смотреть. Я же говорила — без нужды не следует. Вот если про ближайшее и само случилось — так и ладно. А если нет — то и нет.
— А я вас просто люблю. Годится? Замуж пойдёте? Опять нет? Вот, так всегда. Хорошо, тогда как насчет ужина?
42. Зарисовка семейного обеда
* 102 *
Воскресные семейные обеды всегда требовали от Себастьяно терпения, собранности и чёрт знает ещё каких добродетелей. Он не мог сказать, что вот прямо не любит свою богоданную семью, нет. Или он просто не знает, что это такое — любить свою семью?
Конечно, тот странный спрут, который называется семьёй Элоизы, тоже, наверное, не сахар. Они все очень разные, но как-то уживаются. И здешние важные дамы, и понятные ему Шатийоны, и удивительные люди с края света, которых возглавляет впечатляющий муж донны Полины.
Но это Элоиза, а сейчас самое время разобраться с тем, что творится в его собственной семье.
Когда он появился в малой столовой палаццо Савелли, то за столом уже сидели Марио и Анджелина. Оба украдкой копались в телефонах — мать жестко запрещает это делать, когда за столом все.
Анджелине тридцать три года, она красива, у неё есть свои деньги — то есть, она могла бы жить сама, и может быть — тоже найти себе какую-нибудь семью. Родить детей, в конце концов. Но она всегда говорила, что насмотрелась на него, и никакой семьи не хочет, ей достаточно того, что она всю жизнь живёт с его отпрысками. На вопрос, почему же она до сих пор живёт здесь, а не подыщет себе какое-нибудь другое жильё и какую-нибудь другую жизнь, внятного ответа не было. Ну да, там придётся решать кучу вопросов самой, а ей этого не хочется. Ну и ладно.
Марио неразборчиво пробурчал что-то вроде приветствия и уткнулся обратно в телефон. А потом сообразил, поднял голову и выдал:
— Папа, извини меня, пожалуйста, я не смогу сегодня провести время с тобой. Так сложилось, что у меня неотложное дело.
Сын обычно вежлив не хуже Элоизы. И это точно такая же броня. Будь вежливым, и твоё поведение вызовет в сто раз меньше вопросов, чем могло бы. Ещё прилично учись, не скандаль и не ври. Или ври, но так, чтобы никто не нашёл концов.
— Ок, — кивнул Себастьяно. — Меня позвали на неделе посмотреть гонки, пойдёшь?
Позвал Адемаро, супруг её величества Джины, он тоже неровно дышал к машинам и хорошей скорости. И сказал, что берёт с собой сына, а не возьмёт ли Себастьяно своего?
— Пойду, спасибо, — сын даже голову от телефона поднял и смотрел с интересом.
— Вот и хорошо, созвонимся, — в столовую вплывала мать, а ей знать все эти детали совершенно незачем.
— Добрый день, Себастьяно, — церемонно поздоровалась она. — Кто-нибудь видел Джиневру?
— Она у себя в комнате трындит по телефону, — сообщил Марио. — Я сказал ей, что время обеда.
— Спасибо, — кивнула мать, подозвала горничную и велела доставить Джиневру за стол.
То есть, звучало это — напомните госпоже Джиневре, что все мы ждём её за столом.
Джиневра появилась через пару минут, взъерошенная и запыхавшаяся, и с ходу получила от матери нагоняй — за то, что к столу надлежит являться в приглаженном и причёсанном виде. На взгляд Себастьяно — ничего особенно не того с девчонкой не было, ну, может, волосы лишний раз расчесать, но они ж и так их беспрестанно расчёсывают, все эти люди, у которых кудри ниже пояса.
Вспомнилась Линни с фантастическими косами. Но Себастьяно не смог вообразить, как за таким чудом ухаживать.
Джиневра же, на его взгляд, справлялась со своими неплохо. Ну да её мать уж что умела, так это подать себя в выгодном свете. Или это всё горничные? Ладно, не важно.
Подали суп — из какой-то зелёной гадости, надо полагать — невероятно полезный. Не отправить ли матушкиного повара поучиться к господину Марчелло, чтоб варил не только вот это, но ещё и что-нибудь более съедобное?
Впрочем, паста на второе и салат были ничего себе. Хотя тому же Марчелло соусы удаются лучше. Эх, если заводить свой собственный дом — это же нужно будет где-то искать приличного повара!
Всё это время мать вещала о событиях недели — где она была, с кем встречалась и что-то там ещё. Дети и Анджелина смотрели в свои тарелки, впрочем, Анджелина иногда вставляла пару слов. И Себастьяно не сразу понял, что она говорит не просто так, а про него.
— Ты бы рассказал, что нужно сделать, чтобы попасть на приём в дом Винченти, — сестрица смотрела так, будто он сделал что-то несусветное.
— Получить приглашение от донны Полины, вероятно, — усмехнулся он.
— Так вот и расскажи, что ты для этого сделал. А то сначала Джиневру лечит её племянница, а потом ты светишься на фотографиях с ними!
— Где это я свечусь? — заинтересовался Себастьяно.
— В фейсбуке Джины Винченти, — сообщила Анджелина. — Вот! — и протянула ему свой телефон.
Эту фотку он видел — Джина ему скинула через день после того, как они все там были. Интересно, почему Анджелина откопала её только сейчас?
Мать тоже пожелала посмотреть. Потом внимательно смотрела то на него, то на фото.
— И впрямь, с чего такая честь? — вот теперь уже уставилась непосредственно на него.
— Так получилось, — пожал он плечами.
Вариант ответа «Я встречаюсь с её племянницей» вызовет слишком много комментариев и прямо сейчас, и ещё на две недели после. Поэтому он исключается.
Далее мать и сестра обсуждали названных дам — донну Полину и Джину, а Джиневра под шумок полезла в телефон и принялась что-то кому-то строчить.
— Как ты ведёшь себя за столом? — конечно, маневр не ускользнул от матери, ей бы надзирателем в соответствующем месте работать.
— Мне срочно надо, — отмахнулась Джиневра.
Э-э-э, детка, ты попала, подумал Себастьяно. Потому что для матери надобности ни детей, ни внуков никогда не были важнее обеда. Или ужина. Или ещё какой вот этой ерунды.
— Не верю, что твои нужды не могли подождать полчаса, — жестким голосом сообщила мать. — Ступай к себе в комнату и подумай о своём поведении. Сладкое мы будем есть без тебя.
