Толчок, ещё один, движение за движением, я стремилась к Арманду, тянулась каждой своей клеткой, отдавала всю себя, не требуя ничего взамен. Я хотела его так сильно, так одуряюще неистово, что впивалась ногтями в спину, как делала это всегда, не зная, как ещё выплеснуть свои эмоции.
И когда волна второго оргазма топила уже мои берега, Арманд сказал то, что вырвало моё сердце и навсегда оставило в его ладони:
“Я люблю тебя, Лана”.
33 главаАрманд
Лана спала, свернувшись калачиком, едва слышно сопела, крепко вцепившись в мою руку. С первого дня нашего знакомства, когда она так сильно заболела и совершенно ничего не видела вокруг, она хваталась за меня, словно только так могла спастись. Тогда я не знал и не думал, чем в итоге это всё обернётся — просто помог девушке не умереть, но, чёрт возьми, ни разу не пожалел, что нашёл её.
Мою Лану.
Я лежал рядом, перебирая пальцами шелковистые светлые волосы, и смотрел на неё. Такая спокойная сейчас, такая умиротворённая, будто бы не было никогда страха и разочарований в тех, кому когда-то верила. А мне всё ещё хотелось её защитить, всё ещё казалось, что мало сделал, чтобы у неё всё наладилось. Хотя ведь можно уже было расслабиться, но не получалось.
Тяжёлые мысли мельтешили в голове, и я пытался хоть как-то отвлечься, но получалось не очень-то хорошо. Раз за разом возвращался ко всему, что навалилось на нас в последнее время, и не мог поверить, что проблемы можно оставить позади.
Видел ли я женщин красивее? Бесспорно. Но только в Лане жил тот свет, что делал её особенной. Её открытость, доверчивость, готовность на всё и доброта — слишком большая ценность во все времена, чтобы я мог позволить себе упустить Лану.
Я не смог бы её отпустить, как бы не проигрывал этот сценарий в голове тысячи раз.
За окном моей спальни разливался мягкий свет — утро окончательно вступило в свои права, а Лана так смешно морщилась, когда солнечные лучи касались её лица, разрушая хрупкий сон. Мне нужно было собираться, нужно было ехать на работу — и так слишком заотдыхался, но я не хотел ни будить Лану, ни уезжать, не попрощавшись.
Но на работу мне нужно было попасть срочно, потому что не выходили из головы слёзы Ланы и её слова о том, что Рус ей нахамил. Какого чёрта это трепло о себе возомнил?
Не знаю, где я нашёл в себе силы сдержаться и не ломануться к Русу сразу же, как только Лана мне всё рассказала. Я должен был посмотреть этому утырку в глаза, должен был. И не только это. Но не смог оторваться от Ланы, нуждаясь в ней, её теле и губах гораздо сильнее, чем в возмездии.
— Который час? — спросила Лана хриплым от сна и сексуальных криков голосом и потянулась. Простыня съехала вниз, сбилась в комок в районе талии, и моему взгляду открылась самая желанная грудь на свете. Небольшая и аккуратная, она так и манила, чтобы к ней прикоснулись губами.
И я не удержался: перекатил Лану на спину и сделал то, что хотел больше всего: накрыл твёрдый, точно камушек, сосок губами. Лана охнула, запустила в мои волосы пальцы, привлекая мою голову ещё ближе.
— Ненасытная, — усмехнулся я, прикусывая сосок. — Я снова тебя хочу.
— Сумасшедший, — выдохнула шумно, а я спускался всё ниже, касаясь губами шелковистой кожи, целуя каждый её сантиметр.
Лана пахла солнцем и любовью, сексом и нежностью, счастьем и горечью лавандовых полей. Я хотел показать ей весь мир, я хотел быть с ней каждую минуту грёбаной жизни, которая впервые за столько лет обрела смысл.
— Арманд, что ты делаешь? — напряглась и замерла пойманным зверьком, когда я лизнул внутреннюю сторону стройного бедра. — Нет, не надо!
— Ты боишься чего-то? — спросил между поцелуями, крепче держа её в своих руках, чтобы не убежала.
А она ведь хотела — вон как заёрзала на кровати.
— Куда собралась? Лежи! — приказал, и она послушалась. Правда, не расслабилась.
— Если не хочешь, не надо, не заставляй себя, — лепетала, но с каждым моим поцелуем голос становился всё глуше, а дыхание тяжелее.
— Я разве похож на человека, которого можно заставить? — спросил, разводя бёдра Ланы ещё шире, раскрывая её для себя полностью. — Мать их, ты самое красивое, что я видел в своей жизни.
Этот момент казался каким-то особенным, стирающим всё плохое из памяти. Ничего и никогда я не смогу забыть, никогда не избавлюсь от боли потерь, зная, что ничего уже не исправлю.
Я всё так же буду ненавидеть лимоны, но, может быть, их запах перестанет преследовать меня каждую чёртову минуту?
И дело не только в сексе — вовсе не в нём. Дело в словах, которые сказал вчера. Я действительно любил эту женщину, а всё остальное могло смело уходить за горизонт.
— Арманд, я уже не могу, не могу, я сейчас. — Лана извивалась в моих руках, а я ласкал её языком, впивался в плоть губами, слегка прикусывал, продлевая наше общее безумие.
Когда оргазм мощной волной накрыл её, Лана дёрнулась так, словно внутри её хрупкого тела лопнула тугая пружина.
— Мамочки, — пропищала, совсем потерявшая голос, а я снова лёг рядом, сжимая Лану в крепких объятиях. — Ты точно сумасшедший…
— Только никому не рассказывай, у меня всё-таки авторитет, — улыбнулся я, целуя Лану в макушку.
— Арманд, я люблю тебя, — сказала чуть слышно и подняла не меня испуганный взгляд. — Я раньше этого не понимала, но сейчас я точно знаю.
— Прямо любишь?
— Люблю, — кивнула, но я видел, что её что-то беспокоило. — Я понимаю, что словам, сказанным в постели, верить нельзя… и ты вот тоже говорил, что любишь меня, но я не настраиваю… у нас контракт, это важно помнить.
— Пошёл он в жопу, этот контракт. — Я провёл пальцами по щеке Ланы, коснулся губ, припухших и искусанных, а она смотрела мне в глаза, ловя в свои сети мои эмоции. — За каждое своё слово я всегда могу ответить головой. Ну, или другим жизненно важным органом. Уяснила?
— Вроде бы, доходчиво объяснил.
— А о словах Руслана не думай. Он идиот, каких мало.
