Я уставилась на этого юмориста. Посмотрите–ка на него! Ну что за человек? И всё–таки я под колпаком. Следит за мной. Класс!
— У меня нет любовника, — заявила холодным тоном.
Как назло, в этот самый момент в салон зашла бортпроводница с шампанским. Я надеялась, Святослав в присутствии посторонних не станет говорить ничего лишнего, однако его это совершенно не смутило.
— Зря, Рита. Ты красивая девушка и должна жить полнокровной жизнью, а секс — одна из важных её составляющих.
— Не считаю верным обсуждать свою личную жизнь с руководством, — церемонно заявила я, ещё и губы поджала. Сама чопорность.
— Впервые в жизни меня понизили в должности. Жестокая вы женщина, Маргарита Сергеевна.
— Я разумная женщина, Святослав Дмитриевич, и не очень современная. Отношения в исключительно горизонтальной плоскости не могут принести мне всего спектра удовольствия, я слишком мнительная. Надумываю несуществующие проблемы. А ещё страшно не люблю, когда мою личную жизнь контролируют.
— В некоторых случаях это оправдано. Конкуренты не дремлют.
— И с кем же из ваших конкурентов я имела неосторожность общаться?
— Сосед по офису, например. Он профессиональный крот. Уверен, ты его заметила совсем недавно.
— Не может быть!
— Недавно ведь?
— Ну, я его уже прежде видела, но так регулярно никогда не сталкивались, да. У него свой бизнес.
— Компания из разряда «Рога и копыта». Он бы втёрся к тебе в доверие, спустя время «разорился» бы по надуманной причине, попытался устроиться к тебе или сразу к нам в офис. Мы берем по протекции, которую ты бы ему обеспечила по доброте душевной.
— Не факт.
— Факт. Ты добрая, Рита. А он не гнушается ничем. То, что я купил вашу компанию, оказалось как нельзя кстати. Он–то думал зайти по–другому, через вашу компанию. Искал подходы. Эта ваша секретарша… забыл имя. Не важно. Она с ним спала. Когда ты её уволила, она первым делом побежала к нему. И твоя бывшая начальница отдела, скорее всего, тоже. Их видели несколько раз в день увольнения и ещё на следующий. Она была ему интересна, так как регулярно посещала совещания в моём офисе. В наш холдинг сложно проникнуть, поэтому вот такие заходы «сильно издалека» случаются регулярно. Это обычная практика в крупных компаниях, Рита, поэтому доверять люди вроде меня не умеют совсем.
Это своеобразное извинение за три недели молчания?
Ох ты ж, Святослав! Знал бы ты, что влюблённой женщине не нужны оправдания. Она сама их генерирует со скоростью света. Но всё же приятно. Лёд тронулся, господа присяжные. Кое–кто начинает понимать, что проштрафился.
Сердце радостно забилось, однако я постаралась не растекаться лужей киселя по кожаному сидению. Никаких предпосылок для нормальных отношений у нас нет и не может быть. Опыт Машки в прошлых отношениях наглядно продемонстрировал, что богатые мужчины предпочитают сливать капиталы, а не просто жениться.
Как ни хотелось обмануться, поверить во всё на свете, я держалась молодцом. Поддерживала беседу, немного язвила, но на разные намёки не реагировала. Будь такая возможность, дала бы себе медаль. Повод гордиться собой.
Когда самолёт начал снижаться, я прилипла носом к иллюминатору, пытаясь определить, где мы. Драгомиров загадочно молчал и улыбался, поэтому пришлось брать дело в свои руки и проверять бортовой компьютер.
— Греция? А что у нас в Греции? Я, видимо, ещё не всё выучила о холдинге.
— Всё приходит с опытом, — ответил Свят так, что мне захотелось его чем–нибудь треснуть.
Жара, солнце, паспортный контроль. Я всему радовалась как ребёнок, поскольку в Греции не была ни разу. И даже в кондиционированном салоне машины с водителем всё равно не отлипала от окна.
— Мы едем на какую–нибудь выставку? — поинтересовалась спустя полчаса.
— Нет.
— На встречу с кем–нибудь важным?
— Нет.
— Ну да, логично. Я на этом не специализируюсь.
Все мои предположения разбивались его твердокаменным «нет», но я не сдавалась.
Когда машина приехала к причалу, не поверила своим глазам.
— Теперь я заинтригована ещё сильнее.
— Тебе нужно надеть что–нибудь развевающееся. Я даже изменю своим правилам и сфотографирую тебя. Быстроходный катер, море, красивая девушка — это стоит того.
— Я брала с собой только деловые костюмы.
— Это легко исправить. Остановимся у магазина.
Сказано — сделано. Про себя я очень надеялась, что магазин не окажется из разряда тех, где я могу с зарплаты купить максимум носовой платок, но водитель притормозил у симпатичного домика, где не было ни одного опознавательного знака.
Я выбрала себе несколько повседневных нарядов и даже два струящихся платья, одно из которых, вишнёвое, тут же надела. В деловом костюме путешествовать по Греции было очень дискомфортно. Туфли так же сменила на лёгкие босоножки. И сразу выдохнула спокойно.
Другая страна. Море. Каменистый берег. Красивое платье, под которым лишь крохотные прозрачные трусики, да ласковый солёный ветер. И мужчина. Тот самый.
Стоило только сменить деловую броню, как я вся размякла и перестроилась на любовный лад. Взгляд осоловел. Я вновь упала. Упала в любовь.
Дать бы себе волю. Расслабиться. Позволить ему целовать, обнимать, ласкать, может, даже немножечко любить. Но нельзя.
Глава 29— Я готова продолжать путь.
— А я вот что–то начал переживать. Опасно. Не исключено, нас захватят пираты, меня убьют, тебя продадут на невольничьем рынке. Тебе очень идёт это платье.
Последнюю фразу он произнёс так тихо, что едва расслышала, хотя вокруг не было ни души. В полуденный зной даже птицы не пели, что говорить про людей — все прятались под кондиционерами.
— Спасибо. Я постараюсь не сильно мелькать на палубе. Не хочется в рабство.
— Правильно, там нечего делать, — поддержал Драгомиров. — Я про рабство, разумеется. А на палубе гуляй, только кремом намажься. Могу помочь.
— Я справлюсь.
Мы поднялись на борт, договорились встретиться через несколько минут на верхней палубе и разошлись по каютам. Прежде никогда не бывала на таких восхитительных катерах, поэтому пока разобралась с некоторыми нюансами, прошло достаточно времени.
К Драгомирову пришла свежая как майская роза и довольная как слон. Сделала кучу фотографий для инстаграма, отправила несколько из них Машке, наябедничала, какая я несчастная, разбудили меня ни свет, ни заря, сорвали с простыней шёлковых, уволокли на край земли в командировку.
«Слушай, горемыка, заткнись!» — только и написала Машка.
