Двенадцатого числа никакого месяца мне подходит. Можно я сяду у окна?
ц.ц.ц.
Кейт.
Могу поклясться, что слышу зов Джека в темной, душной ночи. В молодости я запросто бросала мужчин; просто оставляла их, как сваленную на полу груду одежды. Мне казалось, так лучше для всех. Образно говоря, я всегда сидела на чемоданах. Мой психотерапевт, если бы он у меня был, наверняка нашел бы причину в постоянных изменах отца. Кроме того, идущий из детства комплекс неполноценности подсказывал не завязывать серьезных отношений с человеком, у которого хватило дури влюбиться в меня. Только Ричарду удалось показать мне, что любовь — это не рулетка, способная разорить твою душу, а капитал, от которого со временем можно ждать все большей отдачи.
Раньше, когда у меня не было Ричарда и детей, расставания давались легко. Теперь расставание разбило бы мне сердце. Для детей мы с Ричардом одно, «папа-мама» как единое любящее и любимое существо. Разрубить это существо пополам, заставить любить каждую половинку отдельно? Не могу я так поступить со своими детьми. Не имею права.
Если бы я решила быть с Джеком, мне пришлось бы бросить родину, по сути отправиться в ссылку. Пойти на такое можно только от отчаяния, только если оставаться еще страшнее, чем бежать. А я пока не отчаялась.
2
Лапки топают по дому
23.11
Неминуемый визит свекрови со свекром приближается — страшный, как рев дикого зверя в лесу.
— Никаких хлопот, дорогая, — говорит Ричард. — А ты уже обдумала воскресный обед?
— Никаких хлопот, Катарина, — говорит Барбара, названивая каждые два часа.
Угу, никаких хлопот. Чтобы она заглянула в холодильник, подергала жемчужные бусы, будто ей дурно, потащила Доналда к машине и разорила соседний супермаркет. «Всегда нужно иметь запас, Катарина».
В этот раз я не оплошаю, у меня все под контролем. В гостевой комнате чистая постель, в ванной новые полотенца, на покупку которых я ухлопала вчерашний обеденный перерыв. Даже о цветах позаботилась — ландыши в вазочке поставила на тумбочку у кровати, в качестве изящного завершающего штриха, столь ценимого мамафиози Шерил. Осталось только вытащить все подарки Барбары и Доналда и разложить-развесить на самые видные места:
1. Акварель с изображением заката над Конистоном руки «выдающейся местной художницы Памелы Андерсон» (увы, той не родня).
2. Набор подставок для яиц (4 шт.) вурстерского фарфора.
3. Электроскороварка.
4. Детективы Дика Фрэнсиса в твердой обложке.
5. Декоративное блюдо для торта.
6. Не помню. Но точно знаю, что было. Наспех протираю стол на кухне, заглядываю в портфель Эмили — все ли готово на утро. Между страницами книжки «Щенок по имени Лили» обнаруживается записка от учительницы. Не могли бы родители внести свой вклад в «Праздник народов мира», приготовив «типичное национальное блюдо семьи».
Нет. Родители не могли бы. Родители по горло заняты зарабатыванием на жизнь и были бы крайне признательны школе, если бы она исполняла те обязанности, за которые родители исправно платят. Дочитываю записку до конца. Праздник состоится завтра. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! Рядом воодушевленная приписка Эм: «Моя мама сгатовит лучче мамы Софи». Дьявольщина.
Лихорадочно обшариваю шкафчики. Что считается английским национальным блюдом? Ростбиф? Пудинг с изюмом, который наш народ, известный своим брызжущим юмором, обозвал «крапчатый член»? Выуживаю баночку английской горчицы — не годится: крышку обрамляет обод засохшей грязи, наводя на мысль о губах Мика Джаггера. Рыба с жареной картошкой? Блюдо определенно английское, но рыбы нет, а картошку фри я в жизни не жарила. Можно было бы заскочить в «Макдоналдс», но как представлю лица школьных мамафиози во главе с Александрой Лоу… На полке с крупами, в самой глубине, откуда-то взялись две банки клубничного варенья «Bonne Maman» — великолепный пример туземного кулинарного искусства. Если плюнуть на то, что пример этот приехал из Франции. Эврика! Включаю чайник и по очереди держу банки над паром, пока этикетки не отклеиваются. В ящике для пакетов и прочих мелочей, помнится, были новые этикетки. Есть! Выписываю пузатыми, «деревенскими» буквами: «Клубничное варенье мамы Шетток». Окрыленная, пририсовываю внизу спелые, сочные клубнички, похожие на погибающую в огне поджелудочную железу. Бог с ними. Клею этикетки на банки. Etvoila!Jesuisunebonnemaman![26]
— Кейт, что ты делаешь? Время за полночь. Рич появляется на кухне в трусах, футболке и с плюшевой собачонкой на руках. Ненавижу Ферби, эту жуткую помесь шиншиллы и Бетт Дэвис из «Что случилось с крошкой Джейн?». И муж, и дворняжка глазеют на меня с подозрительным прищуром.
— Я делаю варенье. Точнее, я переделываю французское варенье в домашнее английское. У Эмили в школе этническое пиршество, нужно принести что-нибудь английское.
— А купить утром нельзя было?
