Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Характер Ганнибала был настолько же сложен, насколько отличались между собой люди, которые шли за ним. Временами он мог быть жадным и жестоким, а порой щедрым, сострадательным и гуманным — в зависимости от настроения и обстоятельств. Пуниец мог чтить данное им слово, а мог лицемерно нарушать договоры и обещания, которые более его не устраивали. Он был способен проявить милосердие по отношению к проигравшему в одной ситуации и оказаться беспощадным в другой. Возможно, он действительно сражался за освобождение галлов, италийцев и греков от гнета и эксплуатации римлян, а мог преследовать личную выгоду. Согласно римскому поэту Ювеналу, Ганнибала вело вперед его разрушительное эго, и Африка была слишком мала, чтобы удовлетворить его амбиции, даже после присоединения Испании. Ювенал изображал пунийца безумцем, опустошившим античный мир одноглазым полководцем верхом на огромном слоне, который перешел со своим войском через Альпы, разрушив преграждавшие ему путь скалы с помощью огня, уксуса и собственного упорства. После поражения в Северной Африке Ганнибалу пришлось искать убежище при дворах эллинистических царей Малой Азии. Лишившись власти и ресурсов, которые ему давал статус верховного командующего Карфагена, он стал лишь тенью былого себя, превратившись в просителя, покорно и терпеливо ожидающего у входа в покои правителей, пока они проснутся и удостоят его аудиенции. По мнению Ювенала, в итоге Ганнибал был обречен стать в истории не более чем объектом восхищения для впечатлительных школяров[189].
Вторую Пуническую войну часто называют «Ганнибаловой войной» из-за ключевой роли, которую он сыграл в этом конфликте, как и его отец в Первой Пунической войне. Ганнибал перехватил инициативу и изменил расстановку сил в античном мире, совершив то, что в его время считалось невозможным. Он пересек с армией Альпы перед самым наступлением зимы и начал войну в тылу у римлян, что было совершенно невообразимо. Переход через горы с войском и слонами обессмертил его образ в массовом сознании, а боевые победы — в военной истории. Уже в Италии Ганнибал побеждал римские армии, вдвое превосходившие его войско по численности, и годами Рим находился на грани катастрофы, пока его солдаты грабили округу.
Уже в начале боевых действий на Апеннинах пуниец одержал ряд ошеломляющих побед, каждая из которых должна была завершить конфликт в его пользу. Его тактические ухищрения помогли добиться блистательных успехов у берегов Треббии в Северной Италии и Тразименского озера в центральной части полуострова, а также на равнинах возле Канн на юге, ошеломив римлян уже на начальном этапе. Битва при Каннах, величайшая победа Ганнибала, стала «архетипической войной на уничтожение» и привела к разгрому римской армии как единой боеспособной единицы. Она вошла в учебники истории как классический урок тактического мастерства и изучается во всех военных академиях от Вест-Пойнта до Сандхерста. Но победы Ганнибала при Каннах оказалось недостаточно, чтобы выиграть войну, так как римляне показали себя гораздо более стойким противником, чем он ожидал. Теряя свои армии, они набирали и бросали в бой новых солдат, рекрутируя даже преступников из тюрем и рабов из своих поместий. Каждый раз, когда Ганнибал сбивал римлян с ног, они, как герой греческой мифологии Антей, становились еще сильнее, словно черпая силу у земли. Они были упрямы и начали войну на истощение с Ганнибалом, уже страдавшим от нехватки людей и финансов. В итоге их стойкость и решимость довести конфликт до конца взяли верх над его тактическим гением. Как чаще всего и бывает, в этой войне ресурсы в конечном итоге оказались важнее талантов.
Так как римляне вышли победителями, именно они писали учебники истории. Мы видим Карфаген и Ганнибала их глазами, что усугублялось, согласно некоторым современным ученым, близорукими фашистскими, расистскими, ориенталистскими и империалистическими представлениями XIX и XX вв. о третьесортности Африки в целом. Такое восприятие античного Карфагена частично было сформировано под влиянием опубликованного в XIX в. эротического романа Гюстава Флобера «Саламбо», ставшего в Париже модным поветрием. Его часто приводят в качестве вопиющего примера предвзятого изображения Карфагена как общества филистимлян, людей, одержимых деньгами, идолопоклонством и развратом. Целое поколение британских и европейских художников, таких как Лоуренс Альма-Тадема и Жан-Леон Жером, изображали на холсте античный мир в таком же искаженном виде, в каком Флобер представлял его на своих страницах. А кинопродюсеры, такие как итальянец Джованни Пастроне в фильме 1914 г. «Кабирия», вынесли этот образ в массы. Таким образом, по мнению этих ученых, к Карфагену всегда относились с предубеждением.
Надо признать, что и эта книга не беспристрастна. Она рассматривает Ганнибала через призму высказывания лорда Актона[190] о том, что все выдающиеся люди, которые творят историю и могут даже изменить ее ход, неизбежно творят и зло. Возможно, способность творить зло является необходимым элементом, обязательным условием (sinequanon)успешного командования. Был ли Ганнибал великим героем и патриотом Карфагена, человеком, посвятившим себя служению своей стране, или же его вели вперед внутренние демоны, эго в сочетании с жадностью и он следовал лишь собственным интересам? Лично я был всегда убежден, что все выдающиеся предводители Античности неизменно представляют собой сплав всего худшего, что есть в человеческой натуре, с некоторыми лучшими ее проявлениями. Чем больше власти они получали, тем чаще их пороки и эгоизм брали верх над разумом, воздержанностью и простой способностью сопереживать. Возможно, Актон был прав и абсолютная власть действительно развращает, искажая даже лучшее, что есть в человеке. Ганнибал мог быть сострадательным и милосердным, но в то же время не менее жадным, жестоким и мстительным. Хотя большая часть его достижений заслуживает похвалы и восхищения, они были достигнуты ценой огромных людских жертв и страданий. И возможно, он сам заплатил самую высокую цену. Его братья погибли в сражениях с Римом. Ганнибал пережил их, но лишь для того, чтобы погибнуть не на поле боя, а от собственных рук, вдалеке от родного Карфагена, без друзей и родных, которые могли облегчить его участь и оплакать его смерть.
Если говорить о Ганнибале как о лидере, то в эту эпоху он стоит в одном ряду с двумя широко известными предводителями и завоевателями — Александром Великим, царем Македонии, подчинившим всю восточную часть античного мира в IV в. до н. э., и Юлием Цезарем, покорившим его западную часть в I в. до н. э. Оба создали империи, ими восхищались, перед ними преклонялись, их ненавидели, и оба погибли насильственной смертью от рук убийц. Имена Александра и Цезаря широко известны, и люди обычно представляют себе их место в истории. Из древних источников мы многое знаем как об их военных и политических достижениях, так и о личной жизни и взглядах, что значительно упрощает задачу пишущим о них современным историкам. Ганнибал так и не создал империю, но он развязал одну из наиболее продолжительных и разрушительных войн в истории Рима, определив ход римской экспансии в античную эпоху. И пусть в итоге он потерпел поражение, этот снедаемый ненавистью человек и предводитель, отказывавшийся признавать поражение или идти на уступки, когда речь шла о его врагах, остается выдающейся фигурой в военной истории.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
