От ярости перед глазами Гри все побелело. Когда зрение вернулось, ее грудь заледенела, и ей было все равно, что пережил отец. Его сожаления или…
— Выметайся из дома. Сейчас же.
— Я не хочу больше тебя видеть. Больше не звони мне. Близко не подходи…
— Вон! — Она обратилась к Исааку. — Выведи его отсюда… просто убери его от меня!
Она бы сама выгнала его, но ей едва ли хватит сил, чтобы подняться на ноги.
Исаак не колебался. Он подошел к ее отцу, подхватил парня под руку и поднял его с кресла.
Ее отец снова заговорил, но она была глуха, когда его выводили из кухни: ее поглотил образ брата на том дрянном диване.
Мелкие детали убивали: его глаза были приоткрыты, зрачки слепо уставились куда-то вдаль. На выцветшей, голубой футболке виднелись темные пятна под мышками, и рвота — на животе. На кофейном столике были разбросаны три ржавых ложки и грязная желтая зажигалка Бик, на полу, у его ног, валялась пицца недельной давности. В комнате пахло старой мочой, сигаретным дымом и какой-то химией.
Но больше всего прочего в глаза бросилось время, на котором остановились часы: когда она позвонила в 911, дежурный велел ей проверить пульс, и она потянулась к ближайшему запястью. Подняв руку, она впилась пальцами в кожу и заметила, что на нем были другие часы, не те, что подарил отец на выпускной из У-Пен[98]… он давно заложил тот Ролекс. На нем были Таймекс на батарейках, и стрелки застыли на восемь двадцать-четыре.
Также замерло тело Дэниела. После всех терзаний, оно, наконец, перестало дышать.
Так ужасно. Эта сцена была ужасной. И все же, его красивые волосы остались прежними. У него всегда была светлая, ангельская копна волос, как говорила их мать, и даже на пути в могилу, локоны на его голове сохраняли идеальные завитки: цвет потускнел от недостатка мытья, но Гри могла видеть их красоту сквозь засаленность.
Точнее, былую красоту.
Вырываясь из прошлого, Гри потерла лицо и поднялась с дивана.
И потом, с грацией зомби, она по задней лестнице поднялась в свою комнату… где достала чемодан и начала собирать вещи.
Глава 27
На газоне перед Похоронным бюро МакКриди, Джим не стал тратить время на раздумья о том, как Девина нашла его: она уже была здесь. Проблема в том, как от нее избавиться.
— Язык проглотил, Джим?
Ее голос был таким же, каким он его запомнил… низким, глубоким, мягким. Сексуальным… если не знать, что крылось под ее кожей.
— Неа. Едва ли.
— Как дела, кстати?
— Охрененно.
— О. Ну да. — Она улыбнулась, обнажая идеальные зубы. — Я скучала по тебе.
— Как глупо.
Девина рассмеялась, и этот звук прокатился по холодному ночному воздуху.
— Вовсе нет.
Машина повернула из-за угла и проехала по улице, осветив фарами фасад похоронного бюро, коричневые участки земли на газоне и деревья, которые только начали покрываться почками — но не Девину. Но, с другой стороны, на самом деле в этом мире она не существовала.
Демон окинула его взглядом, а потом обратила внимание на Матиаса.
— Вернемся к насущной проблеме.
— Девина, нет никакой проблемы.
— Люблю, когда ты называешь меня по имени. — Она сделала ленивый шаг в его сторону, но Джима не обмануть этой медлительностью. — Что ты собрался с ним делать?
— Положить в машину, где он и проснется. Но сейчас я подумываю, чтобы улететь вместе с ним назад в Бостон.
— Боюсь, он будет слишком тяжелым для тебя. — Еще один шаг вперед. — Ты волнуешься, что я сделаю ему что-то дурное?
— Например, как плохая девочка, свяжешь его шнурки? Ага. Именно.
— На самом деле, у меня другие планы на твоего бывшего босса.
Третий шаг.
— Да? — Джим не сдавал позиций… буквально и фигурально. — К твоему сведению, я не уверен, что его половые органы работают после всех ранений. Никогда не интересовался, но без сиалиса[99]здесь не обойтись.
— У меня есть свои способы.
— Несомненно. — Джим обнажил зубы. — Я не позволю тебе получить его, Девина.
— Исаака Роса?
— Обоих.
— Жадина. И я думала, что ты не любишь Матиаса.
— Только то, что я не выношу ублюдка, не означает, что я хочу, чтобы ты получила его… или использовала, как игрушку. В отличие от вас двоих, я не в ладах с сопутствующим ущербом.
— Как насчет того, чтобы заключить сделку? — Ее улыбка была слишком самодовольной, по его мнению. — Я позволю Матиасу счастливо уйти этой ночью. А ты проведешь со мной немного времени.
Кровь застыла в его жилах.
— Нет, спасибо. У меня уже есть планы.
— Нашел кого-то? Ты мне изменяешь?
— В принципе невозможно. Для этого потребовались бы отношения.
— У нас были отношения.
— Нет. — Он оглянулся по сторонам, удостоверяясь, что к ней не пришло подкрепление. — Мне пора, Девина. Хорошей ночи.
— Боюсь, Матиас ее не переживет.
— Нет, с ним будет все в порядке…
— Да? — Девина протянула длинную, изящную руку.
Внезапно мужчина на его руках застонал, его лицо исказила агония, слабые конечности охватили конвульсии.
— Джим, мне необязательно прикасаться к нему. — Она согнула пальцы, будто сжимала в руке его сердце, и Матиас весь изогнулся от боли. — Я могу убить его, здесь и сейчас.
Выругавшись, Джим вспоминал все, чему его научил Эдди, пытаясь найти заклинание, чары или… что-нибудь… чтобы остановить нападение.
— У меня тысячи игрушек, Джим, — тихо сказала она. — Выживет он или же нет? Не имеет значения. Ни на что не влияет. Ничего не меняет. Но, раз ты не любишь сопутствующий ущерб? Тебе следует отдаться в мои руки до конца этой ночи.
Черт, раз зашла об этом речь, то почему он защищал парня? Она найдет другой источник влияния на судьбу Исаака.
— Может, для тебя же лучше отправить его в могилу.
По крайней мере, Матиас прекратит создавать помехи. Но, с другой стороны, его преемник может оказаться еще хуже.
— Если я убью его сейчас, — Девина наклонила свою красивую голову, — то тебе придется жить со знанием того, что ты мог его спасти, но решил этого не делать. Ты должен будешь добавить очередную черту к татуировке на спине, не так ли? А я думала, ты бросил это дело, Джим.
