Она поднялась наноги. Однако в этот момент мистер Феррингтон что-то проговорил невероятнохриплым голосом.
— Что высказали, сэр? — спросила Кэролайн, наклонившись к нему. — Я не расслышала.
Несколько разсглотнув слюну, он гневно воскликнул:
— Я прикажуотрубить вам голову и преподнести ее мне на серебряном блюде!
ИзумленнаяКэролайн медленно села на пол. Она поняла, насколько силен его гнев.
— МистерФеррингтон... — пробормотала она.
— Вы решили, чтоможете меня шантажировать? Вы думали, что, наняв себе в помощь какого-тогромилу, можете заставить меня выполнять ваши приказы? Не на того напали, ледиПирсон. Когда я выйду отсюда, вам не удастся скрыться от меня. Я разыщу васдаже на краю света. Я вас из-под земли достану.
Спокойный и невозмутимыйДжеймс Феррингтон, которого знала Кэролайн, исчез, уступив место злобному,орущему типу.
— Вы дали мнеслово, — сказала она. — Вы пообещали, что не причините нам никакого вреда.
— Меня заставилисделать это. Обещание, данное под давлением, не имеет законной силы, ледиПирсон! Однако вам не стоит беспокоиться. Я не трону вашу тетку. Мне нужны вы,и вы мне за все заплатите!
Кэролайнподнялась на ноги.
— Я? — удивиласьона. — Но я не сделала вам ничего плохого. Я пришла сюда, чтобы освободить вас.
— Неужели выпринимаете меня за идиота? Может быть, я действительно последний идиот? Да, яидиот. Я полный, непроходимый идиот. — Он, прищурившись, посмотрел на Кэролайн.Она явственно ощущала силу его гнева. — Скажите мне, Иезавель, что вы сейчасчувствуете? Я готов был целовать землю, по которой вы ходите, а вы все этовремя обдумывали свой подлый план, собираясь предать меня.
— Иезавель?Мистер Феррингтон...
— И что это зановая хитрость? — спросил он и, опустив глаза, посмотрел на ее ночную рубашкуиз мягкой фланели. Его взгляд остановился на ее груди и стал еще болеезловещим.
Кэролайнпочувствовала себя совершенно беззащитной. Ей нужно было надеть халат и какследует обдумать сложившуюся ситуацию, а не бежать в подвал сломя голову длятого, чтобы спасти его.
Она видела, какнапряжены мышцы его шеи.
— Вы решилиокончательно одурачить меня? — Голос Джеймса снова стал хриплым. Кэролайнпонимала, что кляп здесь ни при чем.
Нет, эта хрипотаимеет совершенно другую причину, и она знает эту причину.
— Я не считаювас дураком...
— Вы правы,мадам, я болван, — сказал Джеймс, горько усмехнувшись. — Я тысячу раз болванпотому, что имел глупость полюбить такую женщину, как вы!
Полюбить!Кэролайн не верила ушам. Удивленно глядя на него, она медленно опустилась напол, ожидая, что Феррингтон отречется от своих слов. Однако он этого не сделал.Он смотрел на нее, затаив дыхание. Кэролайн решила, что она ослышалась.
Он сказал «полюбить»?«Неужели я все-таки произнес это слово?» — подумал Джеймс. Он не верил влюбовь. Любовь — это красивая сказка, иллюзия, которую поэты придумали длятого, чтобы можно было писать о цветочках, птичках и прочей ерунде. Она неподчиняется ни логике, ни здравому смыслу, а следовательно, принадлежит к числутех понятий и явлений, которые были для него полной загадкой.
Джеймспостепенно оправился от потрясения. Он не отрываясь смотрел на Кэролайн, ожидаяответа. Однако она молчала и как зачарованная глядела на него широко открытымиглазами. «Похоже, мои наихудшие опасения оправдались. Она не ответит мневзаимностью», — сказал себе Джеймс.
Она не любитего! Она его отвергла. Его, Джеймса Феррингтона, мужчину, который мог подчинитьсебе всех, кто попадал в поле его зрения.
Гнев,замешательство, смущение — вот какие чувства всколыхнулись в его душе. Онпросто пылал от ярости.
— Во всем этоместь некая горькая ирония, — спокойно и твердо сказал Джеймс (ему не хотелось,чтобы Кэролайн поняла, как глубоко ранило его ее молчание). — Вы могли быраспоряжаться всем моим состоянием, но отказались от этого ради ничтожногостарого маленького домика. Теперь вы не получите ничего и сгниете в тюрьме...
— МистерФеррингтон, вы ничего не понимаете, — возразила Кэролайн.
Она сноваопустилась на колени и, взявшись за веревку, попыталась развязать ее.
Джеймс так резкодернул плечом, как будто ее прикосновения были ему крайне неприятны.
— Что же здесьнепонятного, мадам? Я лежу в подвале вашего дома, связанный по рукам и ногам, авы пытаетесь шантажировать меня.
— Я никогда непыталась шантажировать вас. Я могу вам все объяснить. Моя тетка и ее подругихотели помочь мне. Вы забрали документы на мой дом и отказались отдать их мне,хотя и знали, что дом принадлежит мне по праву...
— В таком случаевам следовало обратиться к адвокату, а не похищать меня среди ночи. Я настоятельносоветую вам, мадам, найти хорошего адвоката. Я затаскаю вас по судам, всястрана будет знать о вашем мерзком поступке. После окончания судебного процессаваше имя будет покрыто таким позором, что вам стыдно будет выйти на улицу. Выбольше никогда не сможете прямо и честно смотреть людям в глаза.
Его гневныеслова окончательно вывели Кэролайн из себя.
— Довольно! —воскликнула она, поднимаясь на ноги. — Я пришла сюда для того, чтобы освободитьвас, но вы, как видно, не хотите выслушать мои объяснения. Вы уже что-то тамдля себя решили, сделали поспешные выводы, нашли одному вам понятныеобъяснения.
«Как же онапрекрасна в гневе, — думал Джеймс, глядя на Кэролайн. — Если она решила несдерживаться, то, значит, и я могу дать волю своим чувствам», — решил он.
— Но ведь высвязали меня, мадам! — горько усмехнувшись, вскричал он. — У меня до сих порболит голова от удара, который, скрываясь под покровом ночи, нанес мне вашсообщник! Все это неопровержимые факты, а не скороспелые выводы.
Кэролайнсодрогнулась от злости и, стиснув кулаки, закричала:
— Мне ещеникогда не доводилось встречать такого высокомерного, упрямого и безрассудногочеловека, как вы...
— Менясовершенно не волнует, что думает обо мне хищница...
— МистерФеррингтон! — возмущенно воскликнула Кэролайн. По тому, как дрожал ее голос,Джеймс понял, что достиг своей цели.
— Иезавель, —сказал он, гордо подняв голову.
— Прекратите! —закричала Кэролайн.
— Далила, —пророкотал он.
— Я не намеренабольше...
— Ведьма!
Кэролайнстремительно бросилась к лестнице, и Джеймс подумал, что она уходит. Однако оношибся. Остановившись, она повернулась и посмотрела на него сверкающими отгнева глазами. Она была похожа на рассерженную юную богиню — богиню лунногосвета.
