Пополнив казну, царь Василий смог продолжить войну с мятежниками.
Шуйский отнюдь не был недалеким человеком, мелким хитрецом. Изощренный политик, он умел ставить цели и добиваться своего. Понимая, что династия Годунова пала из-за раскола дворянского сословия и вооруженных сил, он постарался сплотить дворянство.
Старшие бояре в лице Шуйских не одобряли действий Годунова, запретившего выход крестьян в Юрьев день. Но, заняв трон, «старый боярин» князь Василий не мог противиться давлению со стороны дворянского сословия и должен был следовать по пути Бориса.
9 марта 1607 г. Шуйский издал Уложение, положившее конец каким бы то ни было уступкам крестьянам. Он продлил срок сыска беглых крестьян с 5 до 15 лет. Годунов в годы голода дважды восстанавливал Юрьев день. Теперь даже переходы, разрешенные Борисом, объявлялись незаконными. Помещики получали право требовать возвращения крестьян, записанных за ними в писцовых книгах, которые были составлены в ходе общей переписи при царе Федоре.
Уездное дворянство приветствовало закон Шуйского.
Запрещая крестьянские переходы, власти старались уверить народ, что это мера временная, надо лишь потерпеть «до государевых выходных лет». Законы царя Василия аннулировали обещания подобного рода.
Консолидация дворянства, казалось бы, должна была привести к окончанию Смуты. Но этого не произошло.
Одним из главных очагов Смуты была Рязань. Прокофий Ляпунов вернул Переяславль Рязанский под власть Шуйского. Однако ему не удалось замирить рязанскую деревню. В 1611 г. посадские люди из Рязани жаловались, что в 1606–1611 гг. по их, рязанцев, «дворишкам стояли рязанцы, дворяне и дети боярские, з женами, и з детми, и с людми пять лет… да нынче… стоят по нашим же дворишкам мимо своих поместий», тогда как крестьяне из этих поместий «во все те во смутные годы… в государеву казну никаких податей не давали».
Несложный расчет показывает, что крестьяне перестали платить подати в казну начиная с 1606 г.
Самозванцы и их приверженцы не обещали крестьянам восстановить старинный Юрьев день, но их призывы сулили крестьянам ощутимые выгоды. Уже «царь Дмитрий» призвал крестьян к отказу от повиновения узурпатору князю Василию и объявлял изменниками всех помещиков, служивших ему. Государевы лиходеи не имели права взимать оброки с верных «Дмитрию» крестьян.
Рязанские дворяне стояли на постое во дворах у рязанских посадских людей по той простой причине, что не смели вернуться в свои поместья, так как не могли заставить крестьян «слушаться во всем» (формула послушных грамот), платить оброки и исполнять натуральные повинности.
Крестьяне помнили, каких милостей и льгот они удостоились при воцарении Бориса Годунова. Василий Шуйский не мог следовать его примеру, так как унаследовал от Лжедмитрия I пустую казну.
1606 год был неурожайным, и попытки властей взыскать налоги и недоимки грозили деревенскому населению полным разорением. Присяга на имя царя Дмитрия Ивановича освобождала крестьян от всех поборов, по крайней мере на первых порах. Смута в государстве разрасталась.
Непонятный на первый взгляд расцвет самозванщины после поражения Болотникова имеет свое объяснение.
Бегство дворян и членов их семей из своих имений под защиту государевых крепостей происходило во многих местах. В Москве правительству пришлось взять на себя заботу о прокормлении детей боярских и дворян, искавших прибежища в столице. По боярскому приговору одним беженцам выдавали деньги и корм в Разрядном приказе, других прикрепляли к монастырям. Кормовые деньги раздавали ежедневно на членов дворянских семей и на холопов. Царский указ определял норму выдачи корма беженцам «детей боярским и женам их по полуосьмине ржи да по полу осьмине овса».
Когда власти пытались пустить в ход силу и заставить крестьян платить, сборщики наталкивались на вооруженный отпор. В октябре 1607 г. рязанский воевода Юрий Пильемов с тревогой извещал царя Василия, что «в Рязанском уезде во многих местах… изменники воры, пронские и Михайловские мужики, воюют от Переславля (Рязани. — P.C.) в двадцати верстах, а… за теми воры посылати неково — дворян и детей боярских… мало».
Яркую картину крестьянского бунта рисует источник более позднего происхождения, повествующий о событиях 1608–1609 гг. Воевода Великих Лук Федор Михайлович Плещеев, приспешник самозванца, горько жаловался полякам на то, что взбунтовавшиеся мужики не признают никакой власти и не только не платят подати и оброки, но сами грабят дворян: «Наши собственные крестьяне нам панами стали, нас самих умерщвляют, убивают, жен, детей и имущество наше себе берут. Здесь на Луках воеводу… на кол посадили (1608 г. — P.C.), бояр лучших били, повешали и истребили, и теперь всем сами крестьяне владеют. А мы из их рук, хотя мы и воеводы, на все смотрим».
Воевода Плещеев имел основание сетовать на свое полное безвластие, поскольку, по его собственным словам, при нем вовсе не было воинских людей, а были одни мужики.
Там, где в городах имелись дворянские и стрелецкие гарнизоны, картина была иной.
Какими бы ни были жалобы дворян, они единичны и не дают оснований для вывода, будто мужицкие бунты охватили всю территорию, подвластную самозванцам. Тем не менее отказ крестьян платить налоги и оброки, грабеж и убийства дворян создали в стране обстановку хаоса и анархии.
По Уложению 1607 г. землевладельцы, которые могли подтвердить владельческие права ссылкой на последнее общегосударственное описание, получили право свозить беглых «с женами, и з детми, и со всеми их животы». Незаконные владельцы должны были вернуть чужих крестьян в течение полугода. Нарушение срока каралось штрафом «за приим» (10 рублей «на царя государя») и «за пожилое» (на год «по три рубли» за одного крестьянина). Функции розыска беглых впервые были возложены на уездные власти, в обязанность которых вменялось проведывать о новоприходцах по всему уезду.
Уложение 1607 г. оказало определенное влияние на события своего времени. Но оно не могло быть претворено в жизнь. В стране царил хаос, вызванный гражданской войной. Повстанцы контролировали обширные территории.
Осуществить сыск беглых в уездах, охваченных восстанием, было попросту невозможно.
Вольные казаки сыграли выдающуюся роль в событиях гражданской войны. Но тщетно было бы искать упоминания о них в законодательных актах царя Василия Шуйского.
Объяснить это нетрудно. Вольные казаки не принадлежали ни к одному из чинов или сословий русского общества.
Власти многократно разъясняли, что вольные казаки — это «все беглые люди»: они не подчиняются московскому государю, и им закон не писан.
Среди жителей вольных казачьих станиц можно было встретить беглых крестьян и посадских, гулящих людей, ярыжек и даже детей боярских, потерпевших крах на государевой службе. Но особенно много было беглых боярских холопов. Их приток усилился в связи с роспуском дворни опальных бояр Шуйских при царе Федоре и бояр Романовых и их родни при царе Борисе.
Летописцы начала XVII в. называли казаков беглыми холопами и ярыжными ворами. Осведомленный современник Исаак Масса также отметил, что «в казаки шли по большей части убежавшие от своих господ холопы (Knecht)».
