На последней странице перечислялись номера мобильных и стационарных телефонов с незнакомыми кодами, внизу подпись:
СОХРАНИ ИХ В СВОЕМ ТЕЛЕФОНЕ. ЗВОНИ В ЛЮБОЙ МОМЕНТ. БЕСС И АНТОНИЯ.
С минуту колеблюсь. Не желаю плясать под дудку Бесс. Потом все-таки записываю номера, чтобы знать, когда не стоит брать трубку, если вдруг она раздобудет мой. Сохраняю номер Антонии на тот случай, если все это как-то подтвердится. Складываю страницы, полные угроз и загадок, обратно в конверт. Слежу за часами, давая себе время на раздумье. Бесс не написала ни слова о нашей истории, начавшейся с подарков и фотографий, а закончившейся стеклом и огнем.
Постепенно возвращаюсь к действительности. На заднем плане бубнит телевизор, идет репортаж о шотландских школьниках, которые смотрели затмение. Разлитый сок засох, от стен и одежды идет тошнотворный запах. На часах 20.15.
В оцепенении тащусь на кухню, беру полотенце и начинаю тереть пол. Живот скользит по плитке. Взгляд то и дело возвращается к часам. Сегодня точно не усну. Поеду к Лин. У меня есть ключи, неважно, дома она или нет. Если идти сейчас, пока Бесс ждет в пабе, она за мной не проследит. Переодеваюсь в спальне: скидываю грязную одежду и надеваю просторную футболку, в которой можно спать, джинсы с эластичным поясом и поношенный кардиган.
20.20. Она уйдет через десять минут.
Натягиваю пальто, которое давно не сходится на животе, кладу телефон в карман и запираю дверь на два оборота. Иду по Уилберхэм-роуд до «Солсбери». В груди, где должно быть сердце, гудит пчелиный рой. Мной овладевает безрассудство. Если бы не беременность, я бы все выяснила. Давай, Бесс, выходи! Поговорим: о суде, о пожаре, о фотографии и о Замбии. Карты на стол! Для того чтобы пройтись по горячим углям, нужна храбрость.
На Грин-Лейнс прохладно для весны, не говоря уже о лете, но даже слабого обещания тепла достаточно, чтобы в округе закипела жизнь. Двое мальчишек пинают мяч на разбитой улице – бордюра между тротуаром и дорогой давно нет. Дохожу до «Солсбери», спускаюсь по ступеням, выложенным черно-белой плиткой, кладу руку на ручку тяжелой двери, заглядываю внутрь через узорчатое стекло. Ноги подрагивают – вот-вот побегу прямо в полицейский участок. Увы, разговор запоздал на много лет, хотя страх перед полицией сидит во мне до сих пор.
Изнутри паб похож на мюзик-холл – повсюду красное с золотом, высокие викторианские потолки. Бесс сидит за столиком одна, как актриса в каком-нибудь фильме, – безобидная, даже напуганная. Напоминаю себе, что вина Джейми не умаляет того, что она натворила. Ничто не заставит меня об этом забыть.
Глава 47
КИТ
20 марта 2015-го
«Принцесса Селестия» – первый корабль, отплывающий сегодня из порта Торсхавна, и здесь это событие. На пристани полно народу: все машут руками, совсем как на выцветших фотографиях столетней давности, где у мужчин шляпы и усы, а у женщин – кружевные платочки.
Только вместо шляп и платочков у них дождевики и смартфоны. Среди провожающих вижу Кристу с мужем и детьми в одинаковых фиолетовых дождевиках. Машу им обеими руками, думая про себя, что на самом деле хотел бы еще повидаться. (Хотя я до сих пор понятия не имею, кто такой Билл, да и спросить теперь неловко, мы легко подружимся, пусть я никогда не вспомню, как мы познакомились). Ребенок, который сидит у него на плечах, еще маленький, он сможет играть с моими детьми. От этой мысли на душе теплеет.
Дают гудок, корабль приходит в движение и кренится, все хватаются за поручни. Тут же слышится веселый смех тех, кто успел, и ругань тех, кто промахнулся.
Вскоре Фареры исчезают из виду. Корабль оставляет пенный след на бензиново-синей морской глади. Стою на задней палубе, там, где мне почудилась Бесс. Когда это было, неужели всего два дня назад?
Чувствую легкую грусть пополам с облегчением. Я уже вроде как адаптировался к морской жизни, но все равно по горло сыт досками, заклепками и перилами. Хочу спать в своей постели, а не в каюте. Как представлю, что завтра еще на поезде трястись, а потом в метро!.. Хорошо бы телепортироваться прямо на порог, а еще лучше в спальню. Обнять спящую жену, положить руку ей на живот, почувствовать, как пинаются малыши. Хватит, напутешествовался. Долго теперь никуда не поеду. Буду сидеть в Лондоне до Великого американского затмения. А в 2017-м поедем все вместе: я, Лора и наши ребята.
