– Хорошо, – сказала Эмили. – Наш выход! Давай встретимся с милейшим мистером Прейджером и проведем эту деликатную беседу.
Эмили расплатилась наличными, и мы вышли. Было сыро и промозгло, но бодряще, холод придал нам энергии. Эмили надела перчатки и шерстяную шляпу, скрывшую верхнюю часть ее лица. Когда мы пересекали площадку, мне на миг показалось, что мы – два мультяшных персонажа, супергероини, суперподруги и идем вершить справедливость, говорить правду, объяснять, кто мы есть, человеку, который следит за моей подругой, расследуя преступление, которого она не совершала.
Я узнала машину на другом конце парковки – она стояла возле нашего дома. Когда мы приблизились к ней, у меня возникло странно-неловкое чувство – как будто я выхожу на сцену. Но перед кем?
Мистер Прейджер сидел на пассажирском сиденье.
– Смотри, – сказала я, – он спит.
– Кажется, что спит.
– Что значит “кажется”?
– Он мертв, – сказала Эмили. – Нашему другу уже не проснуться.
– Откуда ты знаешь? – спросила я. Мне стало нехорошо.
– Я его убила.
– Это все не на самом деле, – выговорила я.
Все было как-то бессмысленно. Если Эмили невиновна, как она сказала в баре, то зачем ей убивать мистера Прейджера? Нам нужно было только поговорить с ним. Объяснить положение дел.
– Технически – на самом деле, – сказала Эмили. – Все так реально, что реальнее не бывает.
– Зачем?!
– Затем, что я не могла рисковать. Затем, что я не рассчитывала, что он мне поверит. Затем, что я была абсолютно уверена – он мне не поверит. Я поговорила с ним один раз – и все поняла. Затем, что я не хочу в тюрьму. Затем, что я не хочу потерять Ники. Что с ним будет, если мы с Шоном сядем, а, Стефани? Ты решила, что, если нас с Шоном куда-нибудь ушлют, Ники станет твоим?
Я не могла поднять на нее глаз. Откуда она знала, что эта мысль приходила мне в голову?
– Этих причин тебе достаточно? Или нужны еще?
Я не хотела, но не смогла удержаться и заглянула в салон машины. Не было ни крови, ни следов борьбы. Я знала, что мистер Прейджер мертв, но он все равно выглядел просто спящим.
– Как ты это сделала?
– В моей другой жизни, – сказала Эмили, – я довольно хорошо владела шприцем для подкожных впрыскиваний. Я всегда знала, куда его воткнуть и что в него набрать. И без ложной скромности скажу: владею этим искусством до сих пор. Парень передозанулся. Кто бы мог подумать, что у мистера Страховочного Умника была такая дорогостоящая и неприятная привычка – наркотики?
В голосе Эмили звучала какая-то настораживающая нотка – она как будто хвасталась. Я подумала о Майлзе, о Дэвисе, о жизни, которую любила. Я поставила все под удар. Впуталась в преступление. Серьезное преступление. В убийство.
Но какой у меня был выбор? Я могла кинуться в отель и сдать Эмили полиции. Могла сесть в машину и уехать. Или подождать и посмотреть, что будет. Или довериться Эмили, неважно в чем. Я знала, что не могу соображать ясно, я вообще с трудом соображала. Я была не в той форме, чтобы принять важнейшее решение в жизни. И я выбрала поверить своей подруге, выбрала делать шаг за шагом и смотреть, что будет дальше.
Эмили повернулась так, что оказалась между мной и машиной, закрывая мне вид на мертвого мистера Прейджера. Я подумала: очень тактично с ее стороны. Эмили сказала:
– Вот тут мне действительно нужна твоя помощь. Простая услуга, о’кей?
– О’кей, – прошептала я.
– Мы сейчас немного покатаемся. Ты поедешь за мной на своей машине. Я отвезу мистера Прейджера к малозаметному съезду (я присмотрела тут, выше по дороге) на проселок, там вряд ли будет много машин. Не очень далеко. Как увидишь, что я сворачиваю и направляюсь вверх по холму – я поведу очень быстро, как будто мистер Прейджер потерял управление и вылетел с дороги, – останови машину. Паркуйся точно поверх моих отпечатков шин. Если кто и проедет мимо, что очень вряд ли, то ничего дурного не заподозрит.
Эмили задышала быстрее, раскраснелась, она выглядела возбужденной. Если бы я видела ее издалека, не зная, о чем она говорит, то подумала бы: какая счастливая женщина!
– Я остановлюсь на вершине, – продолжила Эмили. – На другой стороне обрыв. Точнее – глубокий овраг. Уклон достаточно крутой. На мили вокруг – никакого жилья. Никаких жертв среди мирного населения, никто не увидит, как мы сталкиваем машину мистера Прейджера вниз. В лучшем случае – взрыв, пламя, все обращается в пепел, сгорает дотла. В самый раз для того, чтобы криминалисты смогли идентифицировать мистера Прейджера. В худшем случае машина останется там, пока ее не увидит кто-нибудь с другой стороны холмов. Ах да… Пожалуйста, скажи, что ты привезла расческу Шона.
Я вытащила расческу из сумочки, отдала Эмили. Увидела волосы Шона, коснулась их. Я похолодела и вздрогнула.
– Чуть не забыла, – сказала Эмили. – Тоже мне, гениальная преступница!
Она выцепила несколько волос из расчески и разбросала их по салону.
– В худшем случае, кто-нибудь найдет машину. Появляются эксперты-криминалисты. И предполагают что? Что здесь был Шон. Мотив. Возможность. Волосы.
– Не знаю, – пролепетала я. – Мне надо вернуться домой вовремя, забрать мальчиков из школы. – Смехотворный предлог. И какой жалкий и слабый у меня голос.
– Успеешь абсолютно точно, – заверила меня Эмили. – Ты удивишься, как мало времени на это понадобится. Как мало времени и усилий.
* * *
Это было так страшно, что почти весело. Я как-то слышала, как говорят о “другой разновидности веселья”. Когда что-нибудь страшно до того, что тебе смешно. Ехать за машиной моей подруги, где на пассажирском сиденье сидел мертвец, ощущалось как нечто нереальное. Все происходило как в ужастике, про который меня обманом заставили поверить, что это жизнь.
К счастью, дорога была пустой. Да и проедь кто мимо – он не заметил бы ничего подозрительного. Эмили, наверное, уложила мистера Прейджера, так что со стороны казалось, будто она в машине одна. Ах, если бы она была одна! Ах, если бы случившееся все еще могло обернуться страшным сном, которым казалось.
Я продолжала поглядывать на часы. Реальность напоминала: мне пора забирать мальчиков из школы. Но я все еще была в смятении. Как могла ответственная мама, которая никогда ни на минуту не опаздывала за детьми, помогать подруге в сокрытии убийства?
Внезапно машина Эмили свернула и, подпрыгивая, понеслась вверх по склону. Я остановила свою, припарковала на обочине. Взбираясь на холм, я видела, как Эмили вылезает с водительского места.
Хуже этого я ничего не делала. Совершенно точно. Мое прошлое – интрижка с Крисом, родить ребенка от Криса, убедить Дэвиса, что Майлз – его сын, спать с мужем погибшей лучшей подруги… Ничто не могло сравниться с тем, что я делала сейчас. Все мои прежние грехи были детскими играми. И что самое странное – то, что я делала сейчас, несло чувство освобождения. Все мои плохие поступки словно аннулировались тем, что сейчас я делала кое-что гораздо хуже. И делала в компании кое с кем еще – с моей подругой! Я была не одна!
