Может, и так. Но ясно одно: это интервью — низшая точка карьеры Морриса. Он стал именно что мишенью, объектом карикатур и бесконечного «флейма» в интернете. Сайт Gawker, с характерной сдержанностью перепечатывавший посты из чужих блогов, назвал его «Самым тупым начальником в рекорд-индустрии».[119] Эту злобу разделяли многие нанятые им работники, среди которых были талантливые люди, отказавшиеся ради работы с ним от предложений Кремниевой долины. «Он сделал из нашей компании посмешище, — скажет позже Ларри Кенсуилл, в то время заведовавший развитием диджитал-направления в Universal. — Причастные к этому бизнесу люди сильно обиделись».
Крики о том, что Моррис уже стар и ничего не понимает, достигли крещендо. Ему исполнилось 69 лет. Политика Vivendi обязывала начальников уходить на пенсию в 70 лет, и, хотя с его отставкой можно потянуть ещё пару лет, но он от неё не свободен. Моррис уже начал учить своего преемника, Лусиена Грейнджа, отвечавшего за Британию. В 2010-м — это ещё два года — ему крышка. Для его критиков любой дедлайн слишком далёк.
Но спасение ждало Морриса за углом. Может быть то, что Мнукин его принародно опозорил, сыграло в его пользу, выбив из него всё самодовольство. Может быть, общественное негодование заставило его изменить курс. Он, конечно, всё это отрицает, но после выхода того интервью в Wired, он начал вводить инновации как никогда ранее. Какими бы ни были его мотивы, но принятые им в следующие годы решения заложили экономический фундамент будущей рекорд-индустрии.
Всё началось, когда он в очередной раз пошёл в гости к внуку. Там он провёл небольшой эксперимент в определённой возраст-ной группе. Спросил внука, откуда тот берёт музыку. Внук ответил, что, хотя, конечно же, он никогда ничего пиратского не скачивал — дед, зуб даю, — но альбомов и даже цифровых синглов покупал довольно мало. Он-де просто на компьютере своём смотрит YouTube. Вскоре они уже вдвоём сидели перед монитором.
Смотреть рэповые клипы с дедом — это похоже на сюжет ситкома. Но в данном случае большинство этих самых клипов именно Моррис одобрил и профинансировал. Поискав немного, остановились на любимом клипе для них обоих — «In Da Club» Фифти Сента. Внук любил эту песню за «кач», дед — за то, что она продалась тиражом в восемь миллионов. Сюжет видео довольно продвинутый. В ночном клубе сидит Фифти, вокруг него пляшут красавицы, в руках у которых фужеры с дорогим коньяком. Периодически камера отъезжает за стену, и оказывается, что весь этот «клуб» — декорация в стенах некого «Центр продвижения артистов Shady / Aftermath», тайной лаборатории, в которой облачённые в белые халаты Эминем и Дре через зеркальное стекло наблюдают за клубной «движухой», стараясь её усовершенствовать.
Идею эту можно было бы продолжить. Камера пролетает над пустыней и попадает прямиком в офис Морриса в Нью-Иорке. Он же настоящий покровитель всей этой культуры, он же выписывал чеки, которые обналичивали и Кёртис, и Андре, и Маршалл. Глядя клип в комнате внука, он замечает одну интересную деталь: рядом с окошком клипа — квадратики с рекламой. Реклама — чушь полная: добавки для снижения веса, ипотека и мамочкин способ уменьшить пузо. Но присутствие таких рекламных роликов означало то, что кто-то где-то в Кремниевой долине получил некие деньги, свою долю за демонстрацию рекламы на его, Морриса, материале, которым он занимается 15 лет. И ему никто ничего не заплатил.
На следующий день Моррис вызвал своего помощника Зака Хоровица. Состоялась замечательная беседа.
— Они продают рекламу, — сказал Моррис.
— Кто? — спросил Хоровиц.
— Да все они. Сайты! Ставят рекламу на наши видео.
— Даг, — возразил Хоровиц, — Но ведь наши клипы — бесплатные, их снимали для промоушна.
— И чего они промоутируют теперь? — спросил Моррис. — Альбом «Get Rich or Die Trying»? Но он вышел четыре года назад.
— Даг, мы эти видео отдаём бесплатно.
— Больше не отдаём, — заключил Моррис.
И приказал Хоровицу составить ультиматум всем крупным сайтам: отчисляйте нам восемь десятых с цента за каждый просмотр любого нашего клипа, или мы все их заберём. К концу 2007 года тысячи клипов на YouTube превратились в чёрные прямоугольники, а все артисты из ростера Universal исчезли с крупных сайтов, размещавших видео.
Изъятия затронули не только официальные, лицензированные музыкальные клипы, но и миллионы любительских поделок, где использовалась музыка артистов Universal. Ваш офигенно смонтированный под песню «Sixpence None the Riches» романтичный момент в отношениях Росс и Рейчел, ваша нарезка свадьбы Брэда и Шерон под пение Джоша Гробана — всё теперь без звука. Реакция комментаторов YouTube оказалась совершенно ожидаемой. В тысячах тредов Морриса лично поносили последними словами за жадность.
Но то, что так разозлило публику, привело артистов Морриса в восторг, потому что сайтам, размещавшим видео, ничего не оставалось делать, как пойти на переговоры. Они, в итоге, стали отчислять Universal значительную долю доходов от рекламы. С помощью нескольких запугивающих писем, натканных его юристами, Моррис сделал несколько сотен миллионов долларов практически из ничего.
Mp3-революция застала его врасплох, но, в конце концов, чему-то научила. Он твёрдо решил, что ничего подобного с ним больше не произойдёт. Он стал искать похожие источники дохода. Реклама на стриминге — новый рубеж, возможность исправить ошибки прошлого. Моррис теперь следил не только за чартами, но и за главным показателем интернета, условной единице под названием «Цена за тысячу показов» (cost per thousand, CPM). Смысл этого показателя — сколько рекламодатели готовы платить за тысячу просмотров. Тариф СРМ определяется текущими электронными аукционами, и цены варьируются от долей цента до сотен долларов. Тарифы СРМ для видео особенно высоки: в среднем, 30 баксов за штуку.
Моррис всё лучше и лучше понимал всю эту новую экономику, и в результате придумал свой видеосервис — Vevo. Видеоклипы решили использовать для промоушна альбома много лет назад, ещё на заре эры MTV. Моррис такой подход не считал слишком правильным, но теперь появилась возможность перевернуть ситуацию. В течение 2008 и 2009 годов он руководил созданием централизованного хранилища видеоклипов — 45 000 роликов за сорок лет. С рождением Vevo видеоклипы стали представлять собой самостоятельный актив, ценный сам по себе: подчас клип зарабатывал больше, чем альбом, который он вроде бы должен рекламировать.
Сайт презентовали в декабре 2009 года на крутой вечеринке в Нью-Йорке. Обычно Моррис сторонился прессы, но тут решил привлечь внимание всех, кого только можно. Вечеринка удалась. Сказали речи Эрик Шмидт, CEO Google, и вокалист U2 Боно. Выступили Леди Гага и Адам Ламберт. Рианна пришла в спортивном плаще с вырезом до пупа. Тимберлейк в кепке и роговых очках напоминал юного разносчика газет. Янг Джизи — в солнечных очках и бриллиантовых серьгах, с бейсболкой, свёрнутой на 135 градусов вправо. Потрясающая девятнадцатилетняя Тейлор Свифт нежничала с помятым Джоном Майером, тридцати двух лет от роду. Пятнадцатилетнему Джастину Биберу понадобился сопровождающий. Семидесятисемилетнему Клайву Дэвису — тоже. И хозяин всего этого — Даг Моррис, седой, в костюме в булавочную полоску, обнимает за талию Мэрайю Кери. Доступ к сайту Vevo торжественно открыли прямо на вечеринке, и гигантское число посетителей тут же его обрушило. Всё, правда, быстро пришло в порядок — на сайте, не на вечеринке — и дело стало приносить доход.
