Младший сын Лосского Борис Николаевич, с юных лет увлекавшийся искусствоведением и историей архитектуры, поступил в университет в 1922 году, когда отец уже сидел в тюрьме, и успел проучиться, до высылки семьи за границу, всего два месяца.
Оба студента прервали свое обучение и выехали вместе с матерью и отцом вначале в Берлин, затем — в Прагу. В чешской столице оба юноши продолжили свое обучение. Владимир около года, с 1923 по 1924 год, был студентом философского факультета Карлова университета. Затем уехал во Францию и поступил на филологический факультет в Сорбонну. Кстати, впоследствии, приняв французское гражданство, во время Второй мировой войны Владимир Лосский, как гражданин и христианин, не пожелал оставаться в стороне от происходящих событий и, по утверждению исследователя биографии В. Н. Лосского П. Шалимова, вступил в ряды французского антифашистского движения Сопротивления, в группу знаменитого героя Б. Вильде. Владимир никогда не прерывал связи с Россией.
Младший сын Лосского Борис Николаевич в Праге поступил на архитектурное отделение Чешского политехникума и проучился там до 1927 года. Затем вслед за старшим братом уехал в Париж, где закончил Школу Лувра и Сорбонну. Во второй половине 30-х годов часто бывал в Праге, разыскивая и изучая предметы французского искусства в Чехословакии. Поддерживал постоянные контакты с Россией, публиковал работы по истории русского искусства и архитектуры. Широкий успех у публики получили его мемуары — воспоминания о жизни русской эмиграции в Праге в период с 1922 по 1927 год, а также о семье Лосских-Стоюниных в 1914–1922 годах.
Когда знакомые хвалили сыновей и утверждали, что талант мальчикам, видно, передался с генами их отца, Николай Онуфриевич почему-то смущался, однако при этом довольно кивал:
— Возможно, возможно…
С «волчьим билетом» — В революцию
Проблемы — «вовремя снять розовые очки», — похоже, у Н. О. Лосского никогда не было. В отличие от многих его ученых коллег — русских эмигрантов, происходивших из обеспеченных дворянских семей, — Николай Онуфриевич родился в семье лесничего. Отец рано умер, и мальчику пришлось самому пробиваться в жизни.
А лихие революционеры 80-х годов XIX века были чрезвычайно охочи к таким бедным юношам-одиночкам, вершителям своих судеб, каким был в то время Николай Лосский. В витебской гимназии его увлекли сочинения Д. Писарева, Н. Добролюбова, Н. Михайловского. Влияние революционных идей сделали из молодого Лосского не только убежденного материалиста, социалиста и атеиста, но яростного пропагандиста этих идей в учебных аудиториях. Царская охранка не дремала, и в 1887 году юношу не просто исключили из гимназии за его пропагандистскую деятельность, но и лишили права поступления в другие учебные заведения.
«Волчий билет» на обучение в России, слежки царских ищеек, постоянная угроза ареста вынудили семнадцатилетнего Лосского нелегально уехать за границу с целью продолжить обучение в Берне или Цюрихе. Но и там ему не удалось изменить свою жизнь. Благодаря все тем же хватким товарищам-революционерам, Лосского продолжают просвещать сочинениями Г. Плеханова, К. Фохта (Фогта). Здесь Николай знакомится с анархистскими идеями Бакунина. Лосский участвует в демонстрации в честь приезда К. Либкнехта. Но юношу революционная мишура не привлекала. Он по-прежнему стремился к образованию.
Как отмечал П. Шалимов, без гроша в кармане, обманным путем, Николай Онуфриевич завербовывается в иностранный легион в Алжир. И все эти жизненные перипетии — в девятнадцать лет!..
«Четвертый» тип интуиции
Мистика была спутником жизни Н. Лосского. Единожды, в Алжире, прикинувшись душевнобольным с целью покинуть опостылевший легион и возвратиться в Россию, Николай Онуфриевич погрешил против здоровья — и нервные припадки преследовали его потом. Получение заграничной визы в Чехословакию обернулось изгнанием с родины… И это лишь несколько штрихов к неоднозначности земного бытия Лосского.
Знания, полученные на естественно-научном отделении физико-математического факультета Петербургского университета, не удовлетворяли пытливого Николая Онуфриевича: по утверждению исследователя биографии Лосского П. Шалимова, он самостоятельно продолжал изучать философию Р. Декарта, Б. Спинозы, Г. Спенсера, К. Фишера. Однако механистический материализм, с позиций которого они пытались объяснить мир, только вызывал дополнительные вопросы у талантливого ученика Лосского. Русские философы С. Алексеев (Аскольдов), А. Козлов имели большое влияние на Лосского. Получив должность приват-доцента в Петербургском университете, Николай Онуфриевич отправляется в Гёттинген, на практику по экспериментальной психологии у знаменитого Г. Мюллера. Пожалуй, учеба у Мюллера стала последним камешком в определении Лосским своего, индивидуального пути в философии восприятия мира.
Темой его докторской диссертации стало «Обоснование мистического эмпиризма», а в книге «Мир как органическое целое», опубликованной в 1917 году, изложены исходные принципы его оригинальной гносеологии и онтологии.
Вполне возможно, что при принятии советским правительством решения о высылке Лосского за границу бралось во внимание не столько его, можно сказать, чисто символичное членство в партии кадетов, сколько эти «заумные», не понятные простому обывателю, философские «штучки» — слова, понятия, определения… Большую часть жизни Николай Онуфриевич разрабатывал в науке главную свою тему — новое гносеологическое направление под названием «интуитивизм». Однако, выделяя в своем учении три типа интуиции, — чувственную, интеллектуальную и мистическую, — не учел четвертую — «большевистскую». «Субстанциональный деятель» (по Лосскому) большевизм 20-х годов XX века был реален, абсолютно свободен в своих действиях, но, выбиваясь из теории ученого, только не шел на общение с теми, кто безоговорочно его не поддерживал, и действовал по принципу: кто не согласен с линией партии, — уходите по-хорошему, нам сейчас не до философских споров; будете мешать — уничтожим…
Через науку — к религии
Поселившись в Праге, Николай Онуфриевич продолжил свои научные изыскания. Он был замечательным лектором. Его лекции в Русском университете пользовались заслуженным успехом не только у студентов, но и у коллег. Неординарность мышления русского философа переросла границы Чехии: его выступления проходили в городах и учебных заведениях Варшавы, США, Швейцарии. Лосскому рукоплескали Париж, Лондон, Белград.
Н. О. Лосский постоянно получал в Праге не только профессорскую стипендию из фонда «Русской акции», но и разовые поощрительные президентские премии.
В пражский период ученый вплотную начинает заниматься историей русской философии. По утверждению исследователя биографии и творчества Н. О. Лосского П. Шалимова, сочинения философа в этот период были «… глубоко религиозны, направлены на поиск идеала абсолютного добра и красоты». Понимание ученым глубины трагедии изгнания большевиками интеллигенции из России не могло не найти своего отражения в его философской системе. А проявления нетерпимости в нарастающем противостоянии — «русский эмигрант» — «большевик» — беспокоили и заставляли искать пути выхода в философском осмыслении.
