Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Где чертов телефон?
Телефон нашелся через минуту, но лучше бы он не находился: в нем обнаружилось два пропущенных звонка от Яны Вайнрух. Звонки шли один за другим, с разницей в минуту. Очевидно, птица Алконост (все-таки — радостный, бубенцовый Алконост!) по нелепой случайности звонила в тот самый момент, когда Бахметьев был в душе. Обливаясь потом, непослушными пальцами опер набрал номер Яны и услышал уже привычное: «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети».
Нужно звонить Ковешникову. Пусть поднимает технические службы, которые в состоянии отследить сигнал, даже если гребаный телефон вне зоны действия гребаной сети. Но вместо ковешниковского вылез совсем другой номер — мустаевский. Бахметьев понял это, когда на другом конце провода услышал голос Сей-Сёнагон, слишком бодрый для столь позднего часа.
Значит, можно не извиняться.
— Бахметьев.
— Что-то случилось?
— Мне нужен адрес загородного дома Яны Вайнрух.
— Что-то случилось?
— Пока не знаю. Возможно, ей угрожает опасность. — Тут Бахметьев вспомнил нелепый диалог на Фейсбуке, от одной мысли о котором у него сразу же затопорщились волосы на затылке, а во рту появился свинцовый привкус. — Возможно, девочке тоже.
— Я сейчас приеду, — после секундной паузы сказала Мустаева.
— Мне просто нужен адрес.
— Я приеду и отвезу вас. Вы все равно не найдете сами, к тому же ночью, — даже если будете иметь на руках двенадцать адресов. Вы ведь где-то на Сампсониевском?
— Все верно. Угол Нейшлотского.
— Еду. Через семь минут буду у вас.
Может быть, даже быстрее, учитывая не такое уж большое расстояние между Кронверкской и Большим Сампсониевским и ночное отсутствие машин. Бахметьев быстро влез в джинсы, натянул на голое тело свитер и выскочил в коридор, где было темно, как в заднице. Лампочка перегорела дней десять назад, но до сих пор никто не удосужился ее поменять. Правда, Коля заявил, что купил с десяток лампочек, причем энергосберегающих, и все, что требуется от Бахметьева, — вкрутить их, хотя бы одну, в старое бра возле входной двери. Конечно же, ничего подобного сделано не было, и сейчас Бахметьев пробирался по коридору едва ли не на ощупь: света от настольной лампы, оставленной включенной в комнате, не хватало. Оттого он и не заметил, как наткнулся на один из равлюковских собачьих пакетов, и тот с легким бумажным шорохом завалился. Такое за последние десять дней случалось несколько раз, и каждый раз сопровождался похожим шорохом. Но теперь пакету показалось мало: к характерному звуку рвущейся бумаги прибавился другой — как будто под дугой зазвенели бубенцы. А потом по жестяным козырькам над аптеками, оптиками и хычинными застучал град. А потом по морской гальке забегали птицы, и Ковешников принялся скрести свой шрам-уховертку.
Бахметьев никак не мог взять в толк, что вывалилось, выпрыгнуло из пакета — это явно был не сухой корм, легкий и невесомый. А что-то тяжелое и хрупкое одновременно.
Стеклянные шарики.
Света по-прежнему было слишком мало, чтобы увериться в этом окончательно, и Бахметьев бросился в ванную, включил там все лампы, зачем-то подобрал с пола Колин «Золинген» и вернулся в коридор.
Да, это были шарики. Те самые, малую часть которых они с Ковешниковым нашли в разрезанном горле Ольги Ромашкиной. И в разрезанном горле Терезы Капущак. И в разрезанном горле Анастасии Равенской. Ну, может, не совсем те; ведь те были присыпаны землей, а эти — совершенно чистые. Не помня себя, Бахметьев принялся кромсать «Золингеном» пакет за пакетом. И в каждом — абсолютно в каждом! — были шарики.
Содрав с вешалки куртку, он выскочил из квартиры.
* * *
— …Это здесь, — сказала Мустаева. — Эстонская, 14. Видите, место не очень гостеприимное, хотя совсем рядом два коттеджных поселка. И новый жилой массив через переезд. И фонари… Как не горели десять лет назад, так и не горят.
И хорошо, что не горят. Иначе они осветили бы сейчас лицо Бахметьева, опустошенное, смятое изнутри.
Бахметьев понятия не имеет, куда пристроить шарики, вот оно что.
Как увязать их и Колю Равлюка, симпатичного незлобивого парня, которого он знает так давно, что даже не помнит, как они познакомились. Одно можно сказать наверняка: это был спортбар. Или стрип-бар. С которыми Коля идеально монтируется, вступает в восхитительный симбиоз. Также Коля монтируется с продавщицами, официантками, личными тренерами по фитнесу; спортсменками-любительницами и профессиональными танцовщицами — от кизомбы до фламенко. Коля монтируется даже с пятидесятилетней Элеонорой Борисовной Кройцман, любовником которой был целых пять дней, а потом тупо не выдержал.
Лучше уж с пекинесом, веселился тогда Коля, с котиком-персиком.
Бахметьев не может судить объективно, он никогда не видел Элеоноры Борисовны Кройцман. И танцовщиц не видел тоже. И выступлений зомби-команды «Луч-Энергия», существует ли она в природе? Интернет-поисковики утверждают, что да.
Куда все же пристроить шарики?
И поездки с Колей на блошку, на Удельную, рядом с которой была найдена Ольга Ромашкина.
И фургон, оказавшийся неподалеку от оврага, где нашли Анастасию Равенскую. Коля развозит в фургоне корма кошечкам и собачкам; бегает пешком на пятый этаж с грузом в сорок килограмм и не жужжит, он отличный парень.
Нет. Фургон у Коли был раньше, а теперь он разъезжает на бахметьевском трудяге-«Хендае», как давно Бахметьев видел собственный автомобиль? В тот момент, когда передал Коле ключи и техпаспорт? Что случилось с ним потом? И что бы нашел Женя, загляни он случайно в салон или багажник? Но главное, куда пристроить шарики?
— …Я кое о чем умолчала, Женя. Но сейчас скажу. Когда мы были в «Диадеме», у Шувалова, и я хотела проводить Иванку… Помните, с полки свалилась статуэтка?
— Да.
— Это я уронила ее. А потом подняла. Просто потому, что хотела рассмотреть поближе. Я знаю эту статуэтку, она единственная в своем роде. Когда-то давно Яна привезла ее из Африки. Из глубинной Африки, куда не добираются туристы. Они знакомы.
— Кто? — Шарики еще стучали в виски, но Бахметьев честно пытался вникнуть в то, что говорит Анн Дмитьнааа.
— Шувалов и Яна. Думаю, они даже были близки. Та статуэтка — очень интимный подарок.
— Вы представляете себе схему дома?
— Да. В пятнадцати метрах отсюда — проход между участками. Так вы попадете на задний двор, забор там довольно хлипкий. Если дверь на кухню закрыта — запасной ключ лежит в ближайшем к двери цветочном горшке. Раньше в нем росли хризантемы. Что сейчас — не знаю. Может, и горшка не осталось. В таком случае… Как забраться внутрь дома, учить оперативника не надо.
— Пожалуй. Я справлюсь.
— Первый этаж — кухня, гостиная и подсобные помещения. Второй — библиотека и спальни. Лестница страшно скрипит. По крайней мере, десять лет назад скрипела.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
