Книжки » Книги » Историческая проза » "У Геркулесовых столбов…" Моя кругосветная жизнь - Александр Городницкий 📕 - Книга онлайн бесплатно
Книга "У Геркулесовых столбов…" Моя кругосветная жизнь - Александр Городницкий
258
0
На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу "У Геркулесовых столбов…" Моя кругосветная жизнь - Александр Городницкий полная версия. Жанр: Книги / Историческая проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст произведения на мобильном телефоне или десктопе даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем сайте онлайн книг knizki.com.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Говорили, как всегда, бессвязно обо всем, но все время возвращались к поэзии. Бахыт поведал мне смешную историю. Когда в советские времена у него дома гэбэшники проводили обыск, то один из них в поисках запрещенной литературы влез под диван, вылез оттуда весь в пыли и, чихая, сказал недовольно: «Что же вы дома не убираете?» В Монреале Бахыт живет в дешевой квартирке в многоэтажном доме с коридорной системой. Жизнь здесь, однако, в не очень богатой части города какая-то очень достойная и приятная.
Я попросил Бахыта почитать новые стихи. Он сказал, что прочтет всего одно стихотворение, посвященное его другу прозаику Петру Образцову. Как пояснил Бахыт, он много раз читал эти стихи и однажды решил спросить, знает ли кто-то из молодого поколения его слушателей значение слова «повторник». Оказалось, что никто не знает. Бахыт был вынужден объяснить. Повторник – это человек, который в сталинском ГУЛАГе сидел по политической статье и, когда кончался срок его заключения, автоматически получал следующий. Фактически это означало смерть в лагере.
Значит, и ты повторник. Твой воздух едок, как фтор,и одинок, словно в Дрездене, в сорок третьем году, инженер-еврей.Ключик к хорошей прозе едва ли не в том,чтобы она была не меньше насыщена, чем хорейили, допустим, дактиль. Сгущенная во сто крат,жизнь не выносит пошлости. Вот тебе оборот:с бодуна пробормочешь невесть почему: Сократ,и вспоминаешь: цикута, бедность, старый урод.Между тем он умел взмахнуть галерным веслом,отведав брынзы и лука, рыгнуть, и на даль олимпийских горнаправлять свой лукавый взгляд под таким углом,чтобы пот превращался в кровь, а слеза – в кагор.Растворятся во времени бакелит, КВН, совнархоз, люминал.Даже сотням и тысячам неисправимых строк —шестерить муравьями в чистилище, где и намв лебеде и бурьяне, в беззвездных сумерках коротать свой срок.А как примешь известно чего, как забудешь про все дела —вдруг становится ясно, что вечный сон – это трын-трава.Ключик к хорошей прозе, мой друг, – чтобы она плылаот Стамбула под парусами, курсом на греческие острова.
После встречи с Наумом Коржавиным, Бахытом Кежеевым и другими русскими поэтам зарубежья, даже востребованным в сегодняшней России, остается странное чувство грусти и сочувствия к ним, которое не зависит от их успешности. Я много раз погружался в океане в подводном обитаемом аппарате, где запасы кислорода ограниченны – около тридцати шести часов, и на своей шкуре испытал, что такое недостаток воздуха. Что-то похожее происходит и с русским языком за рубежом. Живя в России, мы не задумываемся об этом, как не замечаем воздуха, которым дышим.
Себя не ощущаешь лишним,Покуда дан тебе, незрим,Язык, которым все мы дышимИ на котором говорим,В краю, где никогда не сгинетЗнакомых слов водоворот.Поэт, освоивший чужбину,Живет как раз наоборот.Поэт, освоивший чужбину,Живет как раз наоборот.Он как ныряльщик, что в глубиныНесет с собою кислород.Над Потомаком или РонойОн не вернет уже из книгМосковский мусорный соленый,Чуть матом сдобренный язык.Там, где далек и ненадеженКурантов сумеречный бой,Он говорить все время долженС самим собой, с самим собой,Чтоб думать, как и встарь, привычно,На нем во сне и наяву.В потоке слов иноязычныхДержаться трудно на плаву.Как для куряки папироска,Как пайка хлеба для зэка,Непозволительная роскошьГлоток родного языка.
Несколько раз мне довелось пересечь Канаду, как и США, с востока на запад. Я дышал чистым морозным воздухом заметенного снегами Виннипега, города, где появился знаменитый любимец детей всего мира медвежонок Винни Пух, названный Милном в честь этого города. Я любовался Скалистыми горами в Калгари, городе геологов, где в музее можно увидеть уникальное собрание скелетов древних ящеров. Я прогуливался по тихоокеанской набережной сказочного города Ванкувер, названного так по имени голландского капитана – первооткрывателя этих земель, и лакомился в рыбном порту свежайшими суши. Я проезжал в октябре через густые кленовые леса, пылающими багрянцем осени, и понял, почему на флаге этой страны изображен красный кленовый лист. Я побывал на живописном острове Виктория в океанологическом институте, где встречался с моими коллегами. И все это оставило впечатление устремленной вперед страны, у которой тоже наверняка немало своих проблем, но главное не в этом, а в том почти физическом чувстве доброжелательства и безопасности, которое ощущает каждый приехавший сюда.
Над Канадой, над КанадойСолнце низкое садится.Мне уснуть давно бы надо, —Отчего же мне не спится?Над Канадой небо сине,Меж берез дожди косые…Хоть похоже на Россию,Только все же – не Россия.Нам усталость шепчет: «Грейся», —И любовь заводит шашни.Дразнит нас снежок апрельский,Манит нас уют домашний.Мне снежок – как не весенний,Дом чужой – не новоселье:Хоть похоже на веселье,Только все же – не веселье.У тебя сегодня слякоть,В лужах солнечные пятна.Не спеши любовь оплакать,Подожди меня обратно.Над Канадой небо сине,Меж берез дожди косые…Хоть похоже на Россию,Только все же – не Россия!
Кенгуру под дождем
Непогоду поутру переждем,В буше мокнут кенгуру под дождем,Не осталось от жары и следа,Над Австралией стоят холода.И не скачут, как вчера, кенгуру,Застывая на холодном ветру,А лежат они на мокрой траве,Прислонившись голова к голове.Я с ладони накормлю кенгуру,Крупных зерен для него соберу,Неслучаен он на гербе страны,Что встает из океанской волны.Потому что, как и этот народ,Может двигаться он только вперед,Не дрожа перед любой из преград,Никогда не отступая назад.Дует ветер с Антарктиды – беда,Над Австралией стоят холода.Нам не видеться с тобой, кенгуру,Я на севере далеком умру,В несвободе, холодах и снегу, —Жить иначе я уже не смогу.Вот и все мои на свете дела,Ну, а ты еще дождешься тепла.
У каждого человека, а иногда и у целых народов, существует мечта о земле обетованной, где все можно начать с белого листа, а горечь обид и собственные ошибки оставить позади. Так, русские крепостные бежали на Дон, а Эрик Рыжий, как утверждает легенда, успев замочить кого-то у себя на Родине в Исландии, спасаясь от судебных преследований, пошел на ветхом суденышке на Запад и открыл Северо-Американский континент. Многие века воображение людей занимали образы Шамбалы и других мифических стран. Атлантида, не та Атлантида, которую я искал на вершине глубоководной горы Ампер, а Атлантида – изотерическая, до сих пор представляется многим образцом идеального человеческого общества. Австралия, пятый континент планеты, на сегодняшний день, пожалуй, единственное место на Земле, которое может стать таким белым листом.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «"У Геркулесовых столбов…" Моя кругосветная жизнь - Александр Городницкий», после закрытия браузера.
Книги схожие с книгой «"У Геркулесовых столбов…" Моя кругосветная жизнь - Александр Городницкий» от автора - Александр Городницкий:
