– Грудка фазана «под стеклом», устрицы «Рокфеллер» и крем-брюле на десерт, – перечислила Патриция, мило растягивая слова в тех местах, где Нэт и не догадалась бы.
– Он просто чудо! – воскликнула Нэт.
У Патриции были густые длинные ресницы. Светлые волосы неподвижно застыли в ледяной прическе. По внешнему виду нельзя было предположить, что эта утонченная женщина обладает неплохим чувством юмора. Патриция маленькими глотками медленно попивала кофе, и глаза ее сияли.
Как и принято среди жен военных, они быстро стали подругами. Нэт на своем невеселом опыте убедилась, что, если ты хочешь с кем-то подружиться, раскачиваться некогда. Вместо нескольких лет, когда ты постепенно узнаешь человека и начинаешь ему доверять, у тебя есть всего несколько недель. Патриция рассказала, как пережила выкидыш и могла умереть. Это случилось вскоре после того, как они с Бадом прибыли на новое место. Знакомых – никого. Бад, как назло, уехал по делам службы, так что пришлось звонить соседке, с которой всего-то пару раз выпили кофе, и просить приглядеть за Кэрол-Энн, пока Патрицию не выпишут из больницы.
– Целую неделю! – ахнула Нэт.
А что еще оставалось делать бедной Патриции? Потом подруга поделилась самым сокровенным, сообщив, что больше не может иметь детей. Глаза ее наполнились слезами. После таких признаний их дружба стала крепче и нежнее.
– Когда мы перебрались в Бельвуар, – откровенничала Патриция, – я оставила в Джорджии мою лучшую подругу Луизу. Я почти сожалела о том, что начальство не послало Бада за тридевять земель. Тогда я осталась бы в Джорджии.
Женщине было явно неловко в этом признаваться.
– Только никому не говори, – попросила она. – Я люблю Бада.
– Никому, – пообещала Нэт.
Сегодня Саманта и Лидди играли в своей комнате вместе с Кэрол-Энн. Патриция и Нэт сидели на кухне. На столе – горячий кофе и посыпанные маком маффины. Оконные стекла слегка вибрируют под порывами холодного ветра. Нэт почувствовала уют и умиротворение. Теперь, спустя несколько долгих месяцев, ей стало гораздо легче переносить одиночество. Оказывается, жизнь полна всяческих радостей: здоровые дети, регулярная помощь Эсрома, женская болтовня с Патрицией и, конечно же, Пол. Она едва не позабыла, как ему благодарна. Нэт мысленно помолилась, чтобы с мужем не случилось ничего плохого.
– Девчонку так и не нашли, – сказала Патриция. – Дочь Зейглеров.
– Знаю, – вздохнула Нэт. – Сил нет об этом читать, но все равно читаю. Куда же она запропастилась? Иногда просыпаюсь среди ночи и все думаю о бедняжке.
– Серьезно?
– Не могу выбросить из головы.
Патриция, по-видимому, решила помочь подруге избавиться от мрачных мыслей.
– Мне кажется, она попросту сбежала, – предположила женщина и резко перескочила на другую тему: – Скажи, а чья это машина стоит у тебя перед домом? Та, зеленая?
– Э-э-э… – Нэт напряглась и перевела взгляд на зеленый автомобиль Эсрома. Ей очень не хотелось врать и изворачиваться.
– У тебя ведь была желтая машина?
– Ну да. Это… наша новая машина.
– А куда желтая подевалась?
– Я тебе не рассказывала? Она в автомастерской. Я разбила колесо, и, пока коплю на ремонт, мне по дружбе дали поездить на этой.
– Что же это за подруга, у которой есть лишние машины? Она, что ли, в отпуск уехала?
– Да, – поколебавшись, ответила Нэт.
Патриция пожала плечами:
– Лучше будет, если твою желтую машину отремонтируют до того, как Пол вернется. Если все будет в порядке, вряд ли он сильно разгневается. Он будет так рад видеть тебя и детей, что ничего не скажет о нескольких лишних долларах, потраченных на автомобиль. На все будет смотреть сквозь пальцы.
– Ты права, – согласилась Нэт. – Спасибо.
Она откусила кусочек маффина, а тарелку с остальной выпечкой подвинула поближе к Патриции. Нэт было неприятно, что пришлось лгать, но иначе объяснить происхождение машины, не вызывая подозрений, было весьма затруднительно. Автомобиль – ее. Человек, устроивший это, ей предан. Лучше помалкивать, чтобы не спугнуть Эсрома.
На следующий день, к вящей радости сочувствующих, нашлась дочь Зейглеров. Она жила в доме сорокашестилетнего вдовца, которого ее отец нанимал прошлой весной кастрировать баранов. Вдовца арестовали, а Марни Зейглер вернули родителям. Когда девушку, одетую в клетчатую кофту, выводили из дома, она скороговоркой сообщила репортерам, что с ней все в порядке, просто произошло ужасное недоразумение.
Новость о дочери Зейглеров очень взволновала Нэт, и поздно вечером она позвонила маме. Во-первых, потому что нервничала, а кроме того, ей было скучно. Общаться с матерью всегда было нелегко, но Нэт все-таки решила обсудить с ней свои будущие роды и сопутствующие вопросы – возможно, ей понадобится помощь. Она надеялась, что Дорис сама предложит приехать в Айдахо, но не тут-то было. Нэт это очень беспокоило, поскольку Дорис Радек проявляла инициативу, где только можно, но помогать дочери не торопилась.
Дорис сообщила, что в Сан-Диего все в порядке: их маленький семейный бизнес в сфере медицинского снабжения потихоньку продвигается; ее внуки, дети братьев Нэт, растут и занимаются тем, чем и следует заниматься в их возрасте, – ездят в лагерь бойскаутов, играют в бейсбол… Сама Дорис приглядывает за внуками и режется в канасту[51] со своей невесткой Марвой. Отец полностью погрузился в роль преданного рыцаря Благотворительного и охранительного ордена лосей[52], к которому в качестве обычного «лося» присоединился, как Нэт и предполагала, ее брат Джордж.
Когда разговор подходил к концу, Нэт не сдержалась:
– У нас тут произошло кое-что странное. Пропала шестнадцатилетняя девушка, и в течение месяца о ней никто ничего не слышал. А недавно ее нашли в доме пожилого мужчины.
– Господи, Нэт! – встрепенулась Дорис. – Зачем ты рассказываешь мне такие ужасы?
– Нет, она осталась жива, – пояснила Нэт. – Но все равно очень странно. Ее отца показывают по телевизору, но по его лицу не понять: он пострадавшая сторона или соучастник.
– Зачем ты это рассказываешь? – повторила Дорис.
– Не знаю.
Нэт заговорила очень быстро, и сердце стало биться чаще. Она понимала, что маме это не понравится, но все равно не могла молчать.
– Происшествие кажется еще более странным, потому что случилось совсем рядом и ты просто не можешь об этом не слышать. Сама знаешь, как люди относятся к подобного рода вещам.
– Это не совсем здорово, – заметила Дорис.
