Лиду он набрал прямо в аэропорту.
– Привет, я тут, в Лондоне. Давно? Дня три, кажется. Извини, закрутился, только сейчас минутка выдалась…
– Я думала, ты нас забыл.
– Не говори глупости! Как у вас дела?
– Все хорошо, девочки учатся.
– Ты не хочешь приехать в Лондон повидаться?
– Хочу, наверное… не знаю, у меня же работа.
Александров с раздражением нажал «отбой». Утром Лида позвонила сама.
– Костя? Маша хочет с тобой встретиться. Я сказала, что ты очень занят, но, может, найдешь время?
– А ты разве не хочешь увидеться? – неискренне спросил он. – Вы вместе приедете?
– Конечно, я хочу…
В Лидином голосе звучала все та же знакомая нерешительность, уже давно его раздражавшая. И понятная тревога, раздражавшая не меньше. Лиду страшила его встреча с Машей.
– Я смогу только в выходные… Ты сколько еще будешь в Лондоне?
– В четверг должен улететь, извини.
– Так мне давать Маше твой телефон?
Весь день на переговорах перед ним на столе лежал iPhone, который Александров поставил на «без звука». Маша позвонила днем: если Константин Алексеевич завтра сможет, она бы приехала автобусом из Оксфорда к полудню, у нее свободный день. Александров сказал, что будет ждать Машу в ресторане La Genova недалеко от Оxford Street и станции метро, и велел Смирновой самой разбираться с инвесторами, самой кормить их роскошным ланчем и рапортовать об успехах в банке.
– Ой, я так рада вас видеть! – Маша ворвалась в ресторан, где Александров, уже изучив меню, сидел с бокалом вина.
– Я тоже рад. Ты очень повзрослела.
– Весь год думала о вас, Константин Алексеевич!
– Прям-таки весь год? – Александров прятал улыбку
– Да ну вас! Дайте сказать! Я так вам благодарна! Знаете, как классно в университете!
– Не знаю еще, сейчас расскажешь. Только выбери сначала, что будешь есть.
Маша раскрыла меню. Она, пожалуй, действительно изменилась. Явно похудела, чуть подрезала каштановые локоны. Выглядела не то чтобы беззаботной, но из глаз ушла тревога, и они стали совсем не похожи на Лидины. Огромная сумка с длинными ручками валялась на полу. Александров переложил ее на диванчик рядом с собой, заметив внутри сваленные как попало книги, тетради, плеер, провода… Одета Маша была по-студенчески: майка, жилетка, крупной вязки серый кардиган с подвернутыми рукавами, на ногах – кеды и толстые серые гольфы выше колен. Она заказала пасту с грибами, он – с каракатицей.
– Вина со мной выпьешь?
– Ага, только чуть-чуть. Сначала было трудно… Все-таки русская… Чувствовалось такое отношение, странное, понимаете? Потом я еще с мамой живу, а все в дормах. В общагах, в смысле. А сейчас здорово! Три раза в неделю работаю, представляете? В баре, официанткой. Мама в ужасе, а мне нравится. Мне вообще все нравится. Особенно английская история. И литература тоже. Вообще все…
Маша говорила, как всегда, захлебываясь словами. Соревнования на велосипедах, какие-то непонятные Александрову квизы, которые так важны. Пьянки? Ну, да, не без того. Марихуана? Пробовала два раза, но стошнило, курить надо бросить, все равно везде запрещают. Танька освоилась в школе, на лето они никуда не поехали, только на озера и по окрестным деревушкам. Котсуолд такой красивый, она не представляла, что деревни могут быть такими нарядными.
– Мама работает, ей тоже все нравится. Танька в школе первая по рисованию, ну… по arts, домой приезжает на выходные, но не всегда… А вы как? Как сын? Поступил?
– Поступил…
– В этот… в Пажеский корпус? Доволен?
– Нет, Маш, совсем не доволен.
– Я же говорила…
– Русских у вас много студентов?
– Достаточно. Не могу сказать, что держатся особняком, нет. Но они, Константин Алексеевич, – детки, понимаете? Такие же, как, наверное, в вашем Пажеском корпусе.
– А ты по-прежнему другая?
– Другая… Нет, вы не подумайте, что я стараюсь под англичанку косить. Да у нас в компании и русские есть. У нас просто компания другая, чем в Москве. Понимаете?
– Понимаю, – ответил Александров, хотя русские в Оксфорде почему-то представились ему похожими на мальцов из «Развития».
– И вы совсем другой, не такой, как те… Я и тогда ж вам говорила, что вы – нормальный. Даже больше, чем нормальный, – Маша снова смутилась. – Отсюда это еще лучше видно. Вот! Поэтому захотела вас увидеть. Сказать вам огромное спасибо и вообще…
Они болтали о разном. О баре на главной улице Оксфорда, где музыка оглушительная, и когда Маша под утро приходит домой, музыка все еще колотится в голове. О том, как ей нравится сидеть в библиотеке. О том, какая в Оксфорде, в сущности, скука, но скучать некогда, потому что занятия, работа, времени совсем нет, а в Лондоне вообще класс. Super cool. Нет, не влюбилась, но… есть, короче, парень. Русский, кстати. Но совсем не такой, не как те в Пажеском корпусе… На шесть лет старше ее, но они просто встречаются. Иногда. И вообще, это несерьезно, you know.
– Константин Алексеевич, скажите, а… отец вам тогда сильно навредил? – вдруг спросила Маша.
– Это мама тебе рассказала? – вместо ответа произнес Александров.
– Ну, кто кому рассказал, это еще вопрос. Как у вас теперь дела? Нормально?
Александрову вдруг захотелось рассказать Маше все про последний год, какой он был тяжкий и как теперь у него в совете директоров сидит Чернявин.
– Рабочие будни, ничего особенного.
– Хотела еще совета у вас… Насчет Таньки. Мама не говорила, что отец нашел нас тут? По справочникам как-то, не знаю… Звонил, требовал наши с Танькой телефоны, мама не дала. Наверное, как всегда, ругался, мама об этом не говорила. А он сюда не приедет, как вы думаете? Я имею в виду за Таней? Он не сможет ее забрать?
– Приехать может, забрать – нет.
– А это правильно, что мы с мамой не хотим, чтобы он с Таней встречался?
– А Таня сама хочет? Ей же пятнадцать, правильно?
– Ой, опять вы со своим «правильно»! Почти шестнадцать уже. Говорит, что не хочет, но это же – как ее настроить. Она маму не будет потом упрекать, что ее лишили отца? Мама так из-за этого мучается.
– Маш, тут я не советчик. Таню я не видел, не представляю. Это только мама может решить. Он не заберет Таню насильно, ты же из-за этого тревожишься? Если он будет настаивать на встрече, а Таня не будет против, не стоит препятствовать. Таня сама разберется.
– Константин Алексеевич, а можно я вам буду звонить? Нечасто, надоедать не стану. Только когда очень надо посоветоваться.
– Запросто. Я же согласился тебе помогать, – Александров подмигнул Маше.
