Пока кубанцы, терцы и приободрившиеся донцы теснили 10-ю армию красных за Маныч, на западном направлении – в Донецком бассейне и под Луганском – тоже назрел перелом.
Теперь главное внимание Донского командования было занято подготовкой операции по прорыву к Верхне-Донским повстанцам, что могло бы разрушить весь советский фронт на Дону.
Силы большевиков на Дону и Донце с начала зимнего наступления резко сократились. 8-я армия под Луганском сократилась до 12 000. 20-тысячная 9-я армия, состоявшая из трех дивизий, растянулась на 200 километров по фронту[361]. 10-я армия, более многочисленная, растянулась на 340 километров.
Причиной сокращения численности войск были эпидемии. Весной 1919 г. тиф вывел из строя 40–50 % личного состава 9-й армии[362]. Пленные показывали, что красные полки, доходившие во время наступления до 2000–3000 штыков, сократились до 80—100 человек из-за сыпного тифа, испанки, многие погибли в боях.
На 2 (15) мая один из полков мироновской конной бригады состоял из 409 сабель, другой – побывавший на плацдарме за Донцом – из 119[363]. Командование признавало: «В полку стала сказываться усталость от непрерывных боев. Началась деморализация, побеги из полка, переход на сторону врагов. Заколебалась вера в победу»[364].
Не лучше была ситуация и по другую сторону фронта. Жители Черкасского округа жаловались, что красные были у них три дня и забрали часть хлеба, а погнавшие их кубанцы забрали и муку, и коров, и продовольствие, «и те и другие давали квитанции, по которым, конечно, денег не получишь»[365]. Кагальницкую станицу, куда красные не дошли, грабили хоперцы, кубанцы и терцы[366]. Калмыки Сальского округа жаловались: «Большак хлеб узял, кубан скот угнал, один солбод (свобода. – А.В.) остался»[367].
Силы, которые донцы сосредоточили на Донце и Маныче, не превышали численности одной 9-й армии. По данным К.А. Мерецкова, войска 2-й Донской армии, стоявшей против 9-й советской, насчитывали 12 500 человек, а остатки 1-й Донской, ударившей по 9-й советской чуть позже, – 7500 человек[368].
Казачьи полки, стоявшие против 9-й армии, численно не превышали красные полки – на 23 апреля (6 мая).
22-й пеший – 100 штыков, 5 пулеметов.
21-й пеший – 150 штыков, 5 пулеметов.
23-й конный – 150 шашек, 2 пулемета.
25-й и 26-й конные – по 100–110 шашек.
Исключение составлял 46-й Каменский полк – 4 сотни по 125 штыков, 4 орудия, 8 пулеметов.
Генерал Абрамов, начальник 1-й Донской дивизии, отмечал, что его полки тают в месяц на 50 %[369].
Тяжелой оставалась ситуация с боеприпасами. Командующий артиллерией Донской армии сообщил англичанам, что у него всего около двухсот выстрелов в день на всю армию и пехоте приходится атаковать без артиллерийской поддержки[370].
Настроение многих казачьих полков было шатким. Красная разведка доносила, что на станции Первозвановка в апреле стоял 34-й пеший полк, «большинство солдат из седых стариков-казаков и калмыков; старики при наступлении плачут, говоря, что офицеры их обманули, уверяя, что большевиков легко удастся победить, и обещая поддержку со стороны союзников, теперь же они сознают свою ошибку и жалеют, что начали позорную войну из-за чужих интересов»[371]. Тем не менее нравственный перелом уже, видимо, произошел. Донские войска стали готовиться к прорыву. Красноармейцев с аэропланов засыпали листовками с подложными приказами Троцкого об отмене борьбы с дезертирством[372]. От имени «дедов» – беженцев из Верхне-Донского округа, «ныне оторванных от своих родных углов». Распространялось воззвание «К врагам и братьям», где «деды» втолковывали красноармейцам: «И вам и нам безразлично, если банки от одних жидов перешли или перейдут к другим жидам»[373].
Донское командование готовило две конные группы. Одну (8, 11, 12-я конные дивизии), перебросив из-под Луганска, концентрировали возле станицы Гундоровской. Другая (4-я, 13-я и Атаманская конные дивизии и пешая дивизия Сутулова) пока «приводились в божеский вид» и вместе с войсками Кавказской Добровольческой армии должны были разбить сначала 10-ю армию красных на Маныче.
Операция по освобождению Донской области от большевиков строилась на идее прорыва частей Донской армии с Донца на соединение с повстанцами. Основная тяжесть ложилась на наиболее боеспособную конную группу, которая только что разбила красных под Луганском. Возглавлял ее генерал Ф.Ф. Абрамов. «Задачей отряду было, переправившись через Донец, идти в Северо-Западном направлении к станицам Вёшенской и Казанской к восставшим казакам, которые ничего не знали об этом»[374].
В связи с походом необходимо было установить связь с верхне-донцами. Некоторые из повстанцев тоже стремились к этому.
С момента восстания на связь с Донской армией ими было направлено 12 «пешеходов», и ни один из них не вернулся назад[375]. 12 (25) апреля в расположение Донской армии прибыл казак Лобов Казанской станицы. Из его сообщения донское командование поняло, что во главе восстания стоят выбранные казаками «случайные люди», лозунг восстания не соответствует идеологии Донской армии и ВСЮР, и первоначальный план соединения вряд ли выполним.
26 апреля (9 мая) на связь с повстанцами на самолете марки «Вуазен» вылетел хорунжий Тарарин и наблюдатель сотник П.Г. Богатырев, чей двоюродный брат Г.М. Богатырев был командиром полка, а затем бригады в повстанческой армии.
