— Красавица! — Игорь склоняется над девочкой. И она замолкает. И улыбается Игорю. Её девочка любит «шкафы»? — Ни на тебя, ни на Аркашу не похожа. Наш сын тоже до десяти лет был ни в кого.
— А потом?
— А потом стал вылитый мама.
Юля вынимает девочку, меняет ей памперс, говорит:
— Я должна покормить.
— Вот и хорошо. Пожалуйста, не обращай на меня внимания. Я обожаю маленьких детей, — повторяет он.
Митяй тоже любит маленьких детей.
Вопрос «кто убил?» не просто поиск виноватого, это её будущее. Она не хочет, чтобы эстафета убийства пошла дальше. Ганна всё время рядом. Один раз видела её Юля, а Ганна живёт в ней живым органом. Её словом «проклинаю» обожжены внутренности. Убийство Генри — начало. На очереди — Аркадий.
Нет же! Это невозможно. Без Аркадия жизни не будет. И девочка, и она… тоже погибнут.
Ненависть, как и любовь, — живое существо. Они толкаются в ней: любовь, нежность к девочке, к Аркадию и — усеянная торчащими иглами ненависть — к Митяю, к Игорю.
— Пожалуйста, уйди… — выбрасывается ненависть наружу.
— Разве я мешаю тебе? Я же не дышу!
А если Игорь не виноват? Как же можно ненавидеть его в этом случае? Почему Асе не нравится Игорь? У Аси — интуиция.
Юля поит дочь ненавистью.
— Хорошо, если я тебя раздражаю, я уйду.
А если Игорь не убивал Генри?!
— Сиди, — покорно говорит Юля и повторяет: — Сиди.
Девочка чмокает. Временами замирает, и в тишине слышно её лёгкое дыхание.
Нельзя допускать в себе ненависть, когда кормишь своего ребёнка. Вообще нельзя ненавидеть кого-то. Это разрушает прежде всего самого человека. Нельзя думать о том, кто убил… свихнёшься. А если ни Игорь, ни Митяй не убивали?
Но у Генри в России только Калужский завод, никаких других проектов нет.
Откуда это известно? Вполне возможно, он мог начать какое-то другое производство и с какой-то другой фирмой, И выложить такие же большие деньги на первый взнос — за ту фирму.
— Доченька, прости, я задержалась на педсовете. — Мама входит лёгкой походкой, кивает Игорю, будто Игорь — привычное явление в детской комнате.
А комната эта на самом деле мамина. Когда ребёнок родился, мама предложила поселить девочку у неё в комнате. «Вы сможете приходить в любое время дня и ночи. Но ведь мы решили ночью не брать её на руки, правда? Так, почему бы ей не спать у меня? Если что серьёзное, позову. А если всё в порядке, так чего вам напрягаться? Вы же работаете?!» «Но ведь вы тоже работаете!» — сказал Аркадий. «Разве я работаю? Я наслаждаюсь и развлекаюсь. Никакого напряжения! Это же дети!»
За вечерним ужином мама часто рассказывает им о своих учениках.
Молодая поросль — Асина и мамина — поселилась в их доме. Скитания Паши, ушедшего от матери, касаются теперь её, Юли. Паша живёт то у отца, то у бабушки, то передрёмывает на вокзале или в приёмном покое какой-нибудь больницы, среди взволнованных родственников, привезших своего больного. Уроки делает на холодных и дождливых лавках города, на скамьях станций метро, но только не в доме своей матери — никакая сила не может заставить его вернуться к ней. Скандал, учинённый Асей Паше — почему он сбежал и от отца, увенчался успехом: Паша вернулся к отцу и вполне поладил с мачехой, освободив её от магазинов и рынков. Мать подала в суд на отца — отнял сына, но суд проиграла: выступления Аси, мачехи, отца и самого Паши решили дело довольно легко.
И мама рассказывает о своих учениках: кто сегодня чем интересуется, кто что хочет защищать, когда вырастет. Один решил посвятить жизнь спасению морей, другой — птиц, а одна девочка говорит, что самое лучшее животное — мышка, потому что она смелая и выживает в любых условиях. В лицах пересказывает мама споры на уроках и на занятиях биологического кружка.
Девочки, мальчики толпятся перед Юлей, словно это её ученики, а не Асины и мамины.
Сегодня мама совсем не мама. Она кружит по комнате и светится. Что-то она ищет, а может, просто огладывает свой мирок, с книгами, цветами в горшках и детскими вещами. Юля снимает с соска лёгкую каплю, не доеденную её дочерью, застёгивает лифчик, осторожно кладёт дочь в кровать и спрашивает:
— Ты, мама, выиграла по лотерейному билету?
Она не сразу понимает вопрос, а когда понимает, говорит:
— Кажется, да.
Присутствие мамы в её жизни стало необходимостью.
Мама отпускает её на работу ровно в три. Сама и выкупает ребёнка, и накормит из бутылочки, и спать уложит.
Юле сказала в первую же субботу:
— Твоя обязанность в выходные дни — покормить дочку. Накормила и — гуляй, ты свободна. Твоё дело — молодое, у тебя — муж, а я теперь, слава богу, при деле. Тем более, я виновата перед тобой. Тебя растила между огородом, садом и животными, так отслужу тебе сейчас — выращу твою дочку со стихами, сказками и музыкой! Ты получай удовольствие, ты радуйся мужу. Сколько твоё счастье продлится, неизвестно, а такой муж, как твой, — большая редкость!
И в будние дни, когда приходила Ася и Юля работала днём, мама буквально выпихивала их с Аркадием из дома: «Идите, идите, детки, куда-нибудь, в театр или попрыгайте-попляшите… погуляйте, пока я тут порадуюсь жизни». Они уже посмотрели «Двое на качелях» и «Три сестры»…
Однажды Юля забежала домой в середине своего рабочего дня — за шерстяной кофтой. И услышала: мама играет на пианино детскую песенку и во всё горло поёт. А Даша издаёт звуки вовсе не бессмысленные. Что, тоже поёт? В свои три недели?
Юля стояла в передней и слушала.
— Ну, а теперь, Дашенька, сыграю тебе Чайковского. Из детского альбома — «Зимнее утро». Представь себе голубое небо, солнце, и по снегу скачет зайчик. А теперь — «Болезнь куклы». Как зовут твою куклу? Ну, ладно, она у нас с тобой пока без имени. Ты сама придумаешь.
Мама — хранительница их очага. Живёт для них.
Юля взяла кофту и на цыпочках вышла из дома.
Сегодня мама не видит никого, ничего вокруг, кружит по комнате, как в танце. И дашь ей сегодня не её сорок с хвостом, а никак не больше двадцати.
— Ма, ты красавица! — разглядывает её Юля.
— Подтверждаю. — Игорь тоже следит за кружением матери.
— Идём, мама, есть. Аркаша обещал прийти к обеду и, как видишь, пока не пришёл. А я голодная.
— Я, наверное, пойду, — понимает наконец Игорь, что он не к месту. Его к обеду не пригласили. — Хорошая у тебя дочка, спокойная. Другие дети орут не переставая. Спасибо за разговор.
Юля пожимает плечами:
— Я рада, что Лена согласилась выйти за тебя замуж, и, надеюсь, вы будете счастливы.
Раньше она сказала бы: «Она полюбит тебя». Это логичная фраза из их прежних разговоров, но между нею и Игорем — Генри, и никак она не может отодвинуть Генри, перестать слышать его голос.
