Ночное небо еще больше потемнело, и воздух, казался душным и тяжелым. Увлекая за собой. Вивиан, Коннел бросился к экипажам. Он должен, во что бы то ни стало догнать Бетани. Он не позволит Джеймсу увести ее. Никому не позволит…
«В нем не было нежности». Коннелу вспомнилось грустное лицо Бетани, когда она рассказывала о жизни с Финном. Стиснув зубы, Коннел ускорил шаг; он твердо решил: за каждую обиду, нанесенную Бетани, Джеймсу придется дорого заплатить. То, что этот человек сделал с Финном и с ним, с Коннелом, не идет ни в какое сравнение с оскорблением, которое он нанес Бетани.
Подхватив подол юбки, Вивиан старалась не отставать. Вскоре они миновали, ряд экипажей «Ирландского скакового клуба», затем, внимание Коннела привлекло какое-то движение в самом конце этого ряда. Оставив Вивиан, Коннел стремительно бросился в ту сторону.
– Джеймс! Стой!
– Коннел! – В возгласе Бетани слышались страх и надежда.
– Джеймс, вернитесь!
– Нет, Коннел! Бетани останется со мной. Она сама так решила. Завтра утром Бетани станет моей женой!
– Нет, не станет, – заявила Вивиан, догнавшая наконец Коннела. – Подожди, Джеймс…
– Лучше помолчи, Вивиан! – в ярости прокричал Джеймс. – Ты почему привела его сюда? Предательница!
– Дело касается только нас с тобой, Джеймс, – сказал Коннел. – Бетани не имеет к нему ни малейшего отношения. Не имеет отношения к Розалин.
Тут Джеймс, сделал шаг к карете, и в свете бокового фонаря блеснул миниатюрный пистолет, который он держал в руке. У Коннела перехватило дыхание. У Джеймса пистолет! Он может застрелить Бетани! О небо!
– Ради всего святого, Джеймс, отпусти Бетани!
– Нет! – Джеймс втолкнул Бетани в карету и захлопнул дверь. – Я не собираюсь ее убивать, Коннел. Можешь не беспокоиться. Бетани выйдет за меня замуж, и я не намерен причинять вред будущей матери моих детей. Но если она будет несчастна из-за собственного неверного-выбора, то можно считать это подходящей платой.
Смертельно бледная, Бетани молча смотрела на Коннела из окна кареты. «Может, угрозы Джеймса так напугали ее, что она не смеет сказать?» – подумал он.
– Что она тебе сделала? Что Бетани сделана Розалин?
– Она родила Финну сына. Дала ему то, на что Финн не имел права.
«Не имел права»? Коннел с удивлением посмотрел на Джеймса, потом проговорил:
– Неужели ты не знаешь, какие отношения были у нас с Финном? Неужели не знаешь, как я относился к тому, что он сделал с Рози, со всеми нами?
Джеймс взглянул на него с презрением:
– Я слишком хорошо знаю, какие чувства ты испытывал к своему дорогому братцу. Ведь именно мне приходилось все эти годы выслушивать твое нытье, глотать все твои излияния, которыми ты хотел облегчить душу. Но знай: я ненавижу тебя за все, что вы с Финном сделали с моей несчастной сестрой.
Наполненные болью и ядом слова Джеймса терзали душу Коннела. Все прошедшие годы он настолько был погружен в воспоминания и переживания о произошедшем между Рози и Финном, настолько был занят своими собственными тяжкими раздумьями, что даже не замечал, как выплескивал все свои горести на Джеймса. И он был благодарен Джеймсу, благодарен за дружеское участие. А тот, оказывается, все это время… Ох, какой же он, Коннел, болван!
Каким же он был олухом! Был и есть.
– Я любил Рози, ты ведь знаешь об этом. И она это знала. Финн также знал о моей любви.
– В таком случае моя женитьба на Бетани – способ спасти ее.
– Спасти?
– Любовь твоя ничего не дала Розалин, Когда она оказалась в отчаянном положении, когда ей нужна была твоя помощь и поддержка, ты оттолкнул Рози. – В словах Джеймса звучали боль и гнев. – Финн погубил ее тело, а ты убил душу. Я доверил сестру твоей заботе, а ты отбросил Рози как ненужную вещь. – Теперь слова Джеймса звучали подобно ударам молота.
– Но это не так.
– Именно так.
– Я любил ее, Джеймс. Я любил Розалин, И продолжал бы заботиться о ней, несмотря на ее связь с Финном. – Сказав это, Коннел расправил плечи, ибо в словах его заключалась чистая правда – правда, которую он таил все эти годы, но никогда не произносил вслух, ибо такие слова показались бы попыткой оправдаться. Но в данную минуту он сказал это, потому что у него не было выбора – он обязан был спасти Бетани. – Мы с Рози сначала повздорили, и я не мог рассуждать здраво. Но я бы принял ребенка и любил бы их обоих. Только сначала я должен был увидеть Финна и убедиться, что он оставит нас в покое и позволит во всем разобраться, решить, как жить дальше. Увы, случилось так, что Рози покончила с собой.
Губы Джеймса скривились в болезненной гримасе.
– И за это ты должен заплатить, дружище. В этом я поклялся на могиле Рози, и свою клятву я сдержу.
Рука с пистолетом потянулась в сторону Коннела.
– Джеймс, ты знаешь, я любил твою сестру. Все эти годы я нес в сердце ее боль.
– Вот и соединись с Розалин.
– Нет! – вскрикнула Бетани. Все это время она пыталась открыть дверцу кареты, но Джеймс держал ее, привалившись к ней плечом.
– Джеймс, не надо! – простонала Вивиан. Тот поднял, пистолет выше.
Коннел лихорадочно прикидывал свои возможности, пытался определить расстояние.
– Послушай, Джеймс…
– Прощай, Коннел! Возможно, мы и встретимся… по ту сторону.
– Не-ет! – одновременно вскричали обе женщины. Внезапно Коннел почувствовал за спиной какое-то движение. В следующую секунду Вивиан, выскочив вперед, заслонила его. Коннел попытался отстранить ее, но Вивиан упиралась изо всех сил.
– Вивиан, отойди, – попросил Коннел.
– Джеймс, остановись! – По щекам Вивиан струились слезы. – Это совсем не то, чего от тебя хотела бы твоя сестра! Ни для него, ни для тебя.
– Отойди, Вивиан!
– Не уйду. Ты что, не понимаешь? Ведь Рози любила Коннела Делейни. И она не пожелала бы ему такого наказания. Убить Коннела – это только твое решение. Финн предал вас всех, и он уже сполна заплатил за свои злодейства.
– Финн умер слишком легко. – Вивиан содрогнулась.
– О нет, совсем не легко! Тебя там не было. Ты не видел, как все произошло. Ты не слышал, о чем говорил Финн, и не знаешь, о чем он сожалел. А я все это слышала.
Теперь Коннелу стало ясно, какое отношение имела Вивиан к его двоюродному брату: ей довелось присутствовать при смерти Финна. И какими же еще нитями были связаны эти две жизни?
– Покинув Ирландию, Финн потерял все, чем дорожил, – продолжала Вивиан задыхаясь. – Потерял отца, двоюродного брата, свои любимые конюшни. С собой Финн увез чувство стыда, которое сопровождало его всю оставшуюся жизнь. Я не знала, отчего так было, пока ты мне не сказал. Но я также узнала и о боли, которую испытывал Финн. Он умер, полный чувства раскаяния, умер с именем Рози на губах и с просьбой о прощении во взгляде.
